Веснянка. Ольга Озерцова

как пахнет земля, как ей холодно и тепло, как родники прорезают ее, словно кровь…

      – Да, я слышал, вся ваша сила, все счастье в роднике этом.

      – Родничок как родничок. Каждый родник -чудо. Правда, никто не обижал его и ни разу не взмутил.

      – Ну куда же ты! – Светик вскочил, пытаясь отогнать бежавшую к людям корову.

      – Ой ты, егоза, ну не идет! И вербовым прутом бью, а не идет! Дедушка, пора кликать звезду, пускать их на луга26. Не сидят дома.

      Разговор оборвался. Все побежали загонять скотину.

      Сев продолжался. Семена ложились в землю, и люди ждали, когда проснется в них их святая сила.

      Сумерки пришли на село, опустились на холм, на лес, на дикое и дальнее болото. Лес оживал, оттуда слышались звериные и птичьи голоса.

      Вокруг загородки для скота собрались жители из соседних сел. В темноте у многих был диковинный вид: у кого-то торчали длинные уши, как у зайца, у кого-то на голове – колода, среди них бегали страшилища в шкурах, похожие то на волка, то на лису, то на медведя. Гость никого не мог узнать. Ряженые рычали, подражая лесному вою, старались прилепить старикам хвосты, гонялись за девушками и пугали их, те вскрикивали так, что стало казаться, будто весь дикий лес приблизился к дверям хлева. Старики расстелили в воротах шубу вверх мехом, в нее завернули кусок хлеба, яйцо, пастухи стали перегонять через нее скот, стегая вербой:

      – Не я бью, верба бьет.

      – Верба хлест, бей до слез.

      Но только скотина оказалась на лугу, как испуганно замерла, сбиваясь в кучу. Вся зверино-человеческая орава бегала вокруг, улюлюкая, кто-то катался по земле. Один из пастухов поднял с земли шубу, надел ее, взял факел, в другую руку – вербу и обежал три раза вокруг стада. Звери, будто испугавшись огня, отошли в темь. Тогда пастух остановился и требовательно позвал:

      – Заяц, заяц!

      Невысокий человек с закутанным лицом и длинными ушами вышел на край освещенного факелом круга.

      – Горька ли осина?

      – Горька.

      – Пусть же наша скотина будет так же горька волку.

      Пастух ударил его вербой, и тот убежал. Звери выходили на требовательный голос пастуха, стараясь держаться в тени.

      – Лиса, лиса, быстро ли ты бежишь от огня?

      – Куда уж быстрее!

      – Так пусть же волк так же бежит от нашего дома.

      – Волк, волк!

      Кто-то могучий в шкуре встал около светлого пятна от факела.

      – Темен твой лес?

      – Темен.

      – Наш дом светел. Уйди от нас!

      И пастух сделал шаг к нему, взмахнул сильнее прежнего факелом и ударил того вербой. В отличие от предыдущих ряженых этот замер, долго не двигаясь с места, потом повернулся и исчез в темноту. Мой путь – путь волка, черный лес меня спасет и мне поможет. Глубже, в чащу… Мой путь – путь волка, путь волка… Вслед за ним с шумом помчались и остальные, прячась в деревьях, в кустах, свистом ответили им настоящие звери, убегая в дикую темноту лесного чрева.

      Они возвращались уже в обычных одеждах, спрятав

26

Об интересном обряде первого выгона скота, сочетающем в себе и формы ряженья и заговора, см.: Соколова. С. 166.