Белый хрен в конопляном поле. Михаил Успенский

незнакомец умел видеть во тьме.

      – Дедушка, давай я потом коня твоего распрягу, оботру, напою, овса ему задам…

      – Конь у меня самостоятельный… Ты веди!

      Тут Стремглав опомнился. Вдруг это и вправду лихой человек – вон хватка-то какая… Батюшка ведь убьет… То есть он сначала пришлого убьет, а уж потом за сына-дурака примется: не тащи в дом первого встречного, да еще ночью, да еще безлунной!

      – Чего? Какие такие старые странники? – взаправду зарычал шорник, когда сын с пришельцем зашли в избу.

      – Я, батюшка, его пригласил… – пискнул Стремглав.

      Шорник Обух вынул из-за спины топор, внимательно осмотрел странника, примеряясь, нет ли у него чего ценного, такового не обнаружил и снова заорал:

      – Я на тебя, старого пса, молодых кобелей спущу! Пошел вон на все на три на тайные руны!

      Странник отпустил мальчишку и протянул руку к хозяину:

      – Ариды и Мариды, Ариды и Макариды! Макариды и Аскариды! Вы идите во дальнюю страну, где деревья не шумят, где девка косы не плетет, где юноша прута не строгает…

      Шорник выронил топор.

      – Понял, кто перед тобой? Ладно, для сына твоего тебя прощаю, поскольку он еще не вырос, а уже смел, честен и добр. Что-то потом останется… Ведь он не только тебя, он всю вашу деревню спас. Если бы меня ни в один дом не впустили, я бы ее куриной лапкой обвел – знаешь, что после того бывает?

      Шорник испуганно кивнул.

      – Да не трясись ты – перед мальцом не позорься! Где там твоя баня?

      …Сколь не таимничай, а станется и правду сказать.

      Конечно, печи в Посконии были никакие не деревянные, такую ни один кудесный мастер не сотворит. Обычные были печи, кирпичные были печи. Да и на что нужна деревянная печь, много ли она тепла сохранит?

      Просто заморских гостей, как полагается, водили в баню. И потом они дома рассказывали про чудное ее устройство. Рассказы передавались дальше, по пути злостно перевираясь и обрастая самыми невероятными подробностями. В иных странах, кроме Посконии, Чухонии да Варягии, таких бань сроду не было, люди там в лоханках мылись – вот позорище-то! Владыка могучий в лоханке сидит! Значит, так и возникла сказка о том, что в Посконии, мол, деревянные печи… …В бане пришелец оказался крепким жилистым стариком, и лицо у него было узкое и грозное, как секира. Болярское, словом, было лицо, а вот одежда мужицкая.

      – Потом посиди-ка ночку, повыжаривай гостей, – приказал он хозяину, кивнув на рубище свое.

      Шорник словно язык во щи обронил – кивал только покорно злою своей головой.

      Но баня любого злодея умягчит, добрые же люди в ней становятся еще добрее, а очень многие вообще выходят оттуда совсем захорошевшими.

      Особенно же удобрению страстей человеческих способствует брага.

      – Здоровый ты мужик, только вот живешь зря, – сказал подобревший старец хозяину.

      – Как так зря? Ты думай, ухо моржовое, чего говоришь! – осмелел шорник. Такие люди обыкновенно начинают наглеть при малейшей потачке.

      Только гость не обиделся. А вот