Венецiанская утопленница. Александр Климов

напали на третьего. В воздухе медленно кружит тополиный и гусиный пух.

      Ивы моют свои ветви в сточной воде канала.

      Тут же слободские дети прыгают с моста в чёрную, непроглядную глубину.

      Крик!

      Ребёнок исчезает в темноте. Круги расходятся до обоих берегов…

      Тишина.

      Долго и страшно ничего не происходит, а затем из воды показываются кончики посиневших пальцев.… И тут же пацан выпрыгивает из воды весь – отдуваясь полной грудью и счастливо матерясь.

      Кучер кряхтит о вреде российских дорог для позвоночника.

      – Тише! Нелёгкая! – старый слуга осаживает лошадь, учуявшую свежий овёс в кормушке за версту, – Раньше люди водой путешествовали. Куда река течёт, туда и люди шли. Города по высоким берегам ставили. А у нас…

      – Развлекать меня не надо, – Анастасия отвернулась от детей и спрятала глаза за переплётом скучного французского романа.

      Купаться вместе с городскими детьми ей не разрешал отец. Дети любят повторять за взрослыми столовые беседы. Поэтому его дочь купалась в одиночестве на Девичьем источнике, куда никто не смел являться. Кроме одной тихой девочки…

      2

      Чугунная решётка ворот открывается навстречу экипажу с ворчливым скрипом. Сторож кланяется в пояс, ломая спину.

      Дом возвышается над городом большой черепахой усеянной, как наростами фигурами химер. Он велик, как Тадж-Махал, но если там почивает принцесса, то под особняком губернатора могут только гнить кости болотной ведьмы.

      Путь к дому выложен чёрным мрамором. Крупные капли дождя разбиваются об него насмерть.

      Окна вылизаны лакеями до блеска и теперь пялятся барышне в вырез платья.

      Туфелька Анастасии зависает в воздухе, прежде чем ступить на мокрую дорожку.

      Золотая дубовая дверь распахивается и наружу вырываются…

      … ароматы зраз из зайца с лапшой, кулебяки с вязигой и чуть уловимая нотка пудинга из саго с фисташками.

      Старая ослепшая кормилица целует ей руку. Анастасия неуверенно прижимается к ней телом и рассеяно смотрит по сторонам.

      Слуги вносят дорожные чемоданы в дом. Она скоро следует за ними по длинным нескончаемым коридорам и поворотам и скоро остаётся одна. Со стены её угольными глазами разглядывают почерневшие в своей строгости портреты предков. Жарче всех глядит она сама с детского портрета работы неизвестного голландца.

      Анастасия трогает рукой идеально гладкую кожу лица.

      «– Как глупо… Зачем эта родинка над верхней губой? Без родинки значительно лучше».

      3

      Обед отца с дочерью. Сквозняк катает по комнате букетик сухих цветов. Толстая сытая муха устало облетает сервированный стол. Губернатор расстилает салфетку на коленях и сквозь улыбку сообщает свои требования наследнице:

      – Вы должны выйти замуж за некоего господина Готтоффа. Он болен. Кажется, выпивает. Вам будет с ним трудно.

      Барышня крошит булочку в тарелку с бульоном. Крошка за крошкой скрывает её отражение и, набухнув, тонет в растопленном курином жиру. Отец смотрит на родинку над