Венецiанская утопленница. Александр Климов

вообще держались в тени и старались никак не афишировать свои лица.

      Его сиятельство говорили один за всех. Кусты гнулись под его дыханием:

      – Да вы кто есть такие? Вы в какой стране живёте?!

      Старший следователь протянул исписанный лист гербовой бумаги:

      – Имеется предписание произвести тщательное дознание по делу масштабных хищений губернской казны и совершить розыск прямых фактов преступления, в том числе в бумагах Вашего сиятельства…

      Губернатор выхватил приказ и с шумом высморкался в него. Начальник полиции пожалел, что не ушёл в отставку в прошлом году:

      – Так, Ваше сиятельство не годится, бумага всё-таки официальная… Спрос будет.

      – Фальшивка! – парировал губернатор, – Печать не в том месте. Подпись не разборчива. Смысл не ясен!

      Депутаты строчили о происходящем в протоколы. Свидетели нехотя подписывали. Его сиятельство тыкали пальцем в подписавшихся, мол, знаем, сукины дети, где кто живёт. Самые малокровные из понятых теряли сознание под взглядом губернатора и, их приходилось отливать водой под водокачкой. Боже, сколько луж развели в тот вечер!

      – Вы мне работать мешаете, – жаловался губернатор громовым голосом, – Россия простаивает.

      Избранник из учителей неловко брякнул:

      – Мы здесь волею народа…

      – Народа? – губернатор расхохотался – левая рука повисла плетью, шею свело и голову скрючило набок. Его сиятельство присели просто в клумбу и беззвучно зашептали колкости.

      Когда…

      В конце улицы показалось факельное шествие. Нет. Вначале донесся рёв толпы, больше напоминавший рёв зрителей требующих свои деньги назад, а потом вечернее небо озарилось сотней огней и в воздухе запахло предгрозовым перегаром. Толпа из слободы несла к дому губернатора героя. Пролетарий скандировал:

      – У вас товар, у нас купец!

      – А если, нет?! То мы ему – в морду! – дирижёр задавал тон дерзким фальцетом.

      Губернатор, решивший вначале, что это вся преисподняя явилась по его душу – воспрянул, отдышался, оттолкнул прочь руки, желавшие ему помочь и, встал сам:

      – Ко мне народ идёт… Святое!

      Начальник полиции, деликатно отлучившись, вызвал конный отряд жандармов к Дому его сиятельства.

      10

      – Ваше сиятельство, радость – то, какая! – щебетал дирижер, раскачиваясь на полусогнутых ногах перед решёткой ворот, – Герой «Варяга» вернулся в родные пенаты! Чаёк, наш местный, Готтофф, – здесь он икнул неприлично, – В невесте нуждается по причине инвалидности. То есть, не ходит он. Не то, чтобы под себя, а так просто…

      – Дело говори! – подтолкнули его мрачные лица ропотом.

      – За такого только святая пойдёт! – пел дирижёр и кончил, – Чем ваша дочь ему не пара?

      – Пара! Пара! – толпа имела чётко сформированное мнение по этому поводу.

      За спиной губернатора собралась чёрная туча. Она подплыла к самому затылку его сиятельства и тогда материализовалась в человеческую фигуру. Криволап – безликий секретарь, носящий вечный траур,