«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть III. Пермская духовная семинария начала XX века. Василий Алексеевич Игнатьев

обмена записками, но… наступил день, когда племянница А. П. больше не показывалась. Всё!

      Нет, не всё! Мы решили всё-таки точно узнать у А. П., как он мыслит по женскому вопросу. Однажды был ему задан вопрос, нам тогда казалось серьёзный: «Что такое женщина?»146 Александр Павлович был, конечно, не глупый человек, а оказался способным на плоское, пошлое замечание, вся глубина которого нам стала понятна позднее, когда мы узнали, что бывают люди, у которых уживаются вместе и наружное благочестие и самая отвратительная пошлость.147 Таким, например, в будущем предстал небезызвестный архиепископ Волынский Антоний из князей Храповицких. Потом стало нам понятно, как получился человек такого склада, как А. П. Люди такого типа складывались в специфических условиях жизни студентов дух[овных] академий. Оторванные от всего жизненного, под влиянием монахов, они вырабатывали в себе какой-то туманный идеал подвижника, оторванного от широкой окружающей жизни, очень часто женоненавистника. Как получился таким А. П.? Когда мы ставили этот вопрос конкретно по отношению [к] А. П., то грешным делом думали: не толкнуло ли его на это сознание некоторой неполноценности в физическом развитии: низкого роста, тщедушного вида, с неприятно торчащими ушами (как у Каренина в романе «Анна Каренина»148), с наклонностью к лысению, как мы думали, он мог быть расположен к мизантропии.

      А. П. пришлось работать в семинарии в бурное время революции 1905 г. Сколько ни пытался он, как говорится, уберечь семинарию от революционного течения, ему это не удавалось. Были приняты для этого чрезвычайные меры. Так, однажды к нам в вечерние часы пришли наиболее авторитетные представители городского духовенства для беседы, но стихия революции захватила и семинаристов. От этого времени остались в памяти два события из жизни семинарии: обыск, произведённый отрядом полиции и забастовка. Обыск ничего не дал. Забастовка началась с того, что А. П. была передана петиция с требованием главным образом предоставления семинаристам доступа в университеты.149 Вечером мы вызвали [его] в четвёртый класс и зачитали ему содержание своей петиции. Нужно было видеть А. П. в этот момент: он стоял и куда-то смотрел вдаль, выше наших голов. О чём он думал в это время? Выслушал, взял петицию и только сказал: «доступ в университеты зависит не он нас», повернулся и ушёл.150 На другой день было объявлено, чтобы мы явились в канцелярию за получением денег на проезды и покинули семинарию.151

      [152]

      В период наступившей реакции А. П. с бо́льшим ещё рвением взялся за проповеди; в это именно время он и практиковал проповеди «Молитвами отца нашего Ефрема сириянина[, Христе Боже, помилуй нас]», о чём сказано выше. По его предложению, на утренние и вечерние молитвы являлся семинарский священник, и они превратились в своего вида молебны. Чаще на богослужениях читались акафисты. Как на некоторую деталь, характерную для этого времени, можно указать на следующее. Появился вдруг в составе семинаристов таинственный

146

В очерке «Александр Павлович Миролюбов» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор объясняет: «Вопрос был поставлен грубо и дерзко, и А. П. мог бы и имел право отказаться от ответа на него уже в силу того, что он (вопрос) был явно провокационным, но он принял вызов…» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 18 об.-19.

147

Там же: «Это [ответ А. П. Миролюбова – ред.] было сказано юношам в самый романтический период их жизни, когда им свойственным был идеалистический взгляд на отношения между полами, [его] ответ можно было оправдать только с точки зрения известного закона механики, по которому «действие равно противодействию», т. е. что на грубый вопрос дан был и грубый ответ, но в моральном плане это было непростительной ошибкой А. П. Семнадцатилетние и восемнадцатилетние парни – одни только чисто отвлечённо, так сказать, теоретически, а другие, может быть, конкретно, эмпирически, опытно – поняли смысл…, но у тех и других что-то в отношении к А. П. оборвалось в душе, покачнулось уважение к нему» // Там же. Л. 22 об.-23.

148

Персонаж романа Л. Н. Толстого «Анна Каренина».

149

В начале XX в. окончившим курс семинарии дозволялось поступать только в Томский и Юрьевский университеты. Требование свободного доступа в университеты было общим для всех семинарий. В 1905 г. по стране прошла волна семинарских петиций об открытии доступа во все высшие учебные заведения, на что правительством было дано разрешение 14 декабря 1905 г.

150

В очерке «Александр Павлович Миролюбов» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор уточняет: «Событие это произошло следующим образом: во время третьего часа вечерних занятий мы собрались в самой большой классной комнате, в которой проходили занятия четвёртого класса. Комната эта находилась в восточном крыле главного учебного корпуса семинарии. Пригласили А. П. Он не замедлил явиться, очевидно, разгадав повод для этой встречи с ним. Мы стояли плотной стеной, и Витя Коровин приступил к чтению нашей петиции, главным требованием в которой было предоставление права семинаристам для поступления в университеты. А. П. стоял в глубокой задумчивости. Наконец, В. Коровин закончил чтение нашей петиции и объявил о нашей забастовке. А. П., сказавши: «мы не можем вам дать права поступления в университеты, потому что это вне нашей компетенции», повернулся и ушёл в свою комнату» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 25 об.-26.

Текст подчёркнут В. П. Бирюковым и на полях надписано: «Почему только одного А[лександра] Павловича? А почему не был приглашён ректор семинарии и др.?»

В очерке «Александр Ильич Анисимов» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор упоминает, что «это [чтение петиции] было поручено Вите Коровину, потому что Александр Ильич [Анисимов] ещё «не явился народу» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 377. Л. 6.

Вероятно, автор имеет в виду не Витю Коровина, а Митю или Дмитрия Коровина (1887-?), который учился в 5-м классе, и, возможно, из-за забастовки и увольнения, позднее выбыл из семинарии.

151

В очерке «Александр Павлович Миролюбов» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор уточняет: «На другой день было объявлено, чтобы забастовщики явились к семинарскому «скрибе» – Александру Ивановичу и получили деньги на проезд домой. Столовая прекратила свои функции, спальни не стали отоплять. По каким-то причинам небольшая группа семинаристов, в числе которых был и автор сего, задержалась ещё в семинарии. На ночь мы набрасывали на себя гору матрацев для согревания и для поддержания духа распевали любимую тогда песню «Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно». В такой именно момент нас и «накрыл» А. П. со словами: «А, вам темно в нашей тюрьме – так немедленно покидайте семинарию». Мы разъехались по домам накануне всеобщей забастовки железнодорожников. От семинарской администрации оказалось скрытым, что на умы семинаристов в направлении их в сторону революции, между прочим, оказывал влияние учитель музыки и руководитель оркестром Г. К. Ширман. Администрация семинарии в этом случае явно «опростоволосилась». Ширман информировал своих подопечных о ходе развития революционных событий, явно подбодряя их на участие в них» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 26 об.-27.

Всеобщая забастовка железнодорожников началась 17 (30 по новому стилю) октября 1905 г., тогда же был обнародован Манифест об усовершенствовании государственного порядка, провозгласивший свободу совести, слова, собраний, союзов и неприкосновенность личности.

В очерке «Александр Ильич Анисимов» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Камышловском духовном училище» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор упоминает, что «в печальный момент ликвидации забастовки роль первой скрипки выполнял Вася Шестаков» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 377. Л. 6.

Шестаков Василий (1887-?) – окончил Пермскую духовную семинарию по 2-му разряду в 1907 г.

152

В очерке «Александр Павлович Миролюбов» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «Через полтора-два месяца администрацией семинарии были разосланы семинаристам вызовы на занятия, но далеко не всем. Явно обнаружились уже симптомы спада революционного движения. Перед началом занятий нас построили для встречи с епископом Никанором. Мы стояли в рядах, как на богослужении. Епископ стоял на амвоне и пытливо смотрел на нас. А. П. рапортовал «владыке», что он теперь, после очистки семинарской массы от «плевелов», спокоен. Увы! А. П. ещё поторопился декларировать своё спокойствие» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 27-27 об.

Никанор (Надеждин) (1858-1916) – епископ Пермской и Соликамский в 1905-1908 гг.