«DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть III. Пермская духовная семинария начала XX века. Василий Алексеевич Игнатьев
Читать онлайн.| Название | «DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть III. Пермская духовная семинария начала XX века |
|---|---|
| Автор произведения | Василий Алексеевич Игнатьев |
| Жанр | Биографии и Мемуары |
| Серия | |
| Издательство | Биографии и Мемуары |
| Год выпуска | 2019 |
| isbn |
Мания величия иногда переходила у ректора в пренебрежительное, хамское отношение к другим людям, которые, по его мнению, стояли ниже его по служебной линии. Так, наш бывший смотритель Камышловского дух[овного] училища М. Н. Флоров, человек почтенный и в высшей степени культурный и деликатный, с большой обидой рассказывал нам, как он явился к ректору с визитом, чтобы засвидетельствовать ему уважение, и как именно по-хамски был им принят.118 119
Нам приходилось видеть ректора и в другом положении, когда он был в обществе вышестоящих людей. Это бывало, например, когда совершались в семинарской церкви архиерейские службы, или когда архиерей посещал семинарию. Надменность ректора как рукой снимало, он заискивал, лебезил. Так и хотелось сказать: какой же ты жалкий человек, чиновник в рясе!
И вот после долгих лет благополучного ректорства стал вопрос об его отстранении. Говорили, что у него получилось какое-то неблагополучие с финансовой отчётностью. Очевидцы передавали, что это была картина, похожая на то, как бы выкорчёвывали дуб с его могучими ветвями.120
[121]
В 1915 г. автору этого очерка пришлось быть сослуживцем ректора в мужской гимназии. Величия у него было меньше, а всё-таки прежние замашки ещё остались. На педагогических советах полагалось подписываться под протоколами предыдущего заседания. По неопытности я взял протокол раньше законоучителя Добронравова, он буквально вырвал его из моих рук, чтобы расписаться раньше. Как не сказать по-современному: «Каким ты был, таким остался».
В последние годы педагогической деятельности мне случилось быть сослуживцем жены старшего сына ректора – Маргариты Яковлевны (урожденной Рихтер) и внука его, сына Маргариты Яковлевны. Это было в Свердловском медицинском институте. Естественно, при встречах с ними, речь заходила о нашем бывшем ректоре, причём они обрисовывали его в семейной обстановке с теми же чертами характера, с какими мы видели его и на служебном посту. М. Я. рассказывала и о трагической смерти его. Дело было так. Возвращаясь откуда-то поздно вечером, он упал в яму, вырытую для проведения водопровода, и разбил грудь. Смерть последовала в скором времени.122 М. Я. рассказывала, что жена ректора умерла 3-4 года тому назад в возрасте 96 лет. В живых осталась только старшая дочь его, которая ещё в наши времена была преподавательницей Алексеевской123 женской гимназии.124
Когда-то мы, семинаристы, выработали для себя правило отношения к своим наставникам: «Наставникам, хранившим юность нашу, не помня зла, за
Пётр (Лосев) (1833-1902) – епископ Пермский и Соликамский в 1892-1902 гг.
В очерке «Протоиерей Константин Михайлович Добронравов» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «При епископе Петре он был на вершине своей славы и своего благополучия. Говорили, что тогда именно за каретой с парой вороных обычно следовала пролётка с парой серояблочных лошадей, и это был апогей его ректорской деятельности. Мы ещё застали эту пару серояблочных лошадей, но парой их уже не запрягали» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 6 об.-7.
Флоров Михаил Николаевич (?-1917) – в 1891-1913 гг. смотритель Камышловского духовного училища. Подробнее см. в Части II. «Камышловское духовное училище не рубеже XIX – начале XX веков».
В очерке «Протоиерей Константин Михайлович Добронравов» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор указывал, что М. Н. Флоров пришёл на приём к К. М. Добронравову, чтобы осведомиться о том, какое мнение у него (Добронравова) о выпускниках Камышловского духовного училища. (ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 5-5 об.).
«О проводах ректора К. М. Добронравова» // «Пермские епархиальные ведомости». 1914. № 10 (1 апреля) (отдел неофициальный). С. 190-191; «Уход за штат протоиерея К. М. Добронравова» // «Пермские епархиальные ведомости». 1915. №7 (1 марта) (отдел неофициальный). С. 206.
В очерке «Протоиерей Константин Михайлович Добронравов» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор добавляет: «У К. М. была какая-то видная родня в губернском земстве и одно время прошёл слух, что его намечают в кандидаты на выборах в Гос[ударственную] Думу.
Среди семинаристов одно время были распространены слухи о том, что была ревизия хозяйственной деятельности К. М., и он будто бы пытался «замести» кое-какие следы, но ревизию проводил преподаватель лат[инского] яз[ыка] Иван Ермилович Губкинский, человек неподкупный, и что будто бы эта ревизия явилась первым камнем, который подорвал его репутацию. Последующие историки семинарии утверждали, что будто бы ему инкриминировалось то, что из неё мало выходило выпускников, которые принимали священный сан. Правды ради следует, однако, сказать, что К. М. уговаривал иногда оканчивающих пойти во священники, но время было уже другое, а не прежнее патриархальное, и он был бессилен что-либо сделать. Каковы были отношения между К. М. и новым инспектором семинарии А. П. Миролюбовым? Надо полагать, что он учёл дружбу А. П. с новым архиереем Иоанном [Алексеевым], и это было причиной того, что в новых условиях, после смерти епископа Петра, он стал вести себя скромнее.
К. М. стоял во главе семинарии, когда она праздновала своё столетие, а это было уже накануне революционной бури. Патриархальные времена бытия семинарии уже заканчивались, и он сам это испытал на себе. То, что около его кабинета однажды разорвалась петарда, а семинаристы устроили ему обструкцию (он ходил по столовой, а сзади неслось мяуканье, шипение) свидетельствовало о том, что величие его как громовержца Зевса, каким он раньше казался семинаристам, подорвано, и его мания величия стала предметом насмешки над ним. Он старался удержаться на этой позиции в церковном ритуале. Так, в это именно время впервые стали совершать чин «водружения креста» под праздник «Воздвижения», причём он именно был центральной фигурой этого ритуала, но жизнь всё дальше и дальше уходила от старых устоев, от старых традиций, и всякие ритуальные нововведения не давали уже желаемого эффекта.
Кому пришлось наблюдать уход К. М. из семинарии, оставление им насиженного места, те говорили, что эта картина имела вид выкорчёвывания столетнего дуба, пустившего глубоко и широко свои корни.
Однако это было только очень слабым указанием на ту чашу, которую испить К. М. пришлось после Октябрьской революции. На его судьбе больше, чем на судьбе кого-либо из коллег его по Пермской дух[овной] семинарии, оправдалось классическое изречение:
Иоанн (Алексеев) (1862-1905) – епископ Пермский и Соликамский в 1902-1905 гг.
К. М. Добронравов с 1922 г. находился в обновленческом расколе и имел сан протопресвитера с 1930 г. Скончался в 1933 г. в г. Перми.
Правильно – Александровской.
В очерке «Протоиерей Константин Михайлович Добронравов» в составе «Очерков о соучениках и друзьях в Пермской духовной семинарии» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор уточняет: «Осведомившись о том, что в Свердловском медицинском институте на кафедре неорганической химии старшей лаборанткой работает его невестка, жена старшего сына Николая, Маргарита Яковлевна Добронравова (урожд[ённая] Рихтер), а на кафедре нормальной физиологии – его внук, доцент Вячеслав Николаевич Добронравов, сын его старшего сына Николая, я обратился к ним с просьбой обменяться со мной воспоминаниями о нём, б[ывшем] ректоре Пермской дух[овной] семинарии, при котором учились в ней три моих брата и я. Я рассчитывал основательно пополнить мои сведения о нём и был очень разочарован скудными сообщениями о нём. Маргарита Яковлевна поведала мне только о кончине К. М. в … году. Умер он при трагическом обстоятельстве: возвращался он однажды поздно вечером откуда-то и упал в траншею, заготовленную для водопровода. Диким голосом он кричал о том, что бы ему помогли выбраться из ямы, но помощь пришла не сразу. При падении он сильно разбил грудь, болел и умер. Что касается его характеристики, то она обмолвилась только словами: «Вы знаете, какой он был». Она сообщила также мне, что жена К. М. не так давно умерла в возрасте 96 л[ет], умерли также младший сын его Михаил и младшая дочь Рахиль. В живых осталась только старшая дочь – Александра, которая всю жизнь работала педагогом.
Внук же К. М. мне только сказал о том, что у него (К. М.) был кривой палец и как он ему однажды сделал замечание: «не трожь!» Это воспоминание внука об его дедушке, однако, вызвало в моей памяти образ К. М., человека властного: в словах «не трожь» сказалась одна из главных его черт – приказывать, командовать» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 376. Л. 2-2 об.
Там же: «Дети К. М. учились в гимназиях. Когда автор сего учился в первом классе семинарии, то старший сын его Николай только что поступил на первый курс юридического факультета Московского или Петербургского ун[иверсите]-та, а Михаил – второй его сын, и Рахиль, младшая его дочь, учились ещё в гимназии. Дети К. М. держались изолировано от семинаристов. Были редкие случаи, когда Михаил появлялся среди семинаристов в саду у физкультурных приборов. Рахиль с матерью бывали в семинарской церкви на хорах. Помнится, только однажды церковный староста С. Е. Кусакин растелил для них коврик перед местом, которое было отведено для учеников первого класса, но наш инспектор Ал[ександр] Павл[ович], как видно, дал понять, чтобы больше этого не делали, да и эти молящиеся, очевидно, поняли, что этого делать не надо, чтобы не подвергаться оскорблениям» // Там же. Л. 7-7 об.