Синдбад. Леонид Резников

скосил нижнюю челюсть и сам налил себе и Сорви-голове вина.

      – Ладно, на, – подумав, согласился эмир.

      – Не надо.

      – На, говорю! Упрашивать еще тебя, оборванца. И вина мне налей!

      – Да на здоровье, – буркнул Синдбад, наливая и эмиру, но меньше половины пиалы. Потом поставил кувшин и взял пергамент из толстых пальцев эмира. – Наоборот же надо, вот так. – Он перевернул лист и, хмуря брови, пробежал глазами по строчкам, вчитываясь в непривычное глазу написание букв.

      – Ну, что там? – нетерпеливо поерзал эмир.

      – Не торопите меня, почтеннейший!.. Ага! Значит, так: «Сей чудный прибор, изготовленный знаменитым мастеровым умельцем Данилой…»

      – Постой, постой. Что такое «при-бор»? – уточнил эмир. Глаза его от выпитого уже немного косили.

      – Прибор? – задумался Синдбад. – Это… как бы вам объяснить…

      – Ты тут, того… не умничай, – погрозил ему пальцем эмир. – Нашелся тут…

      – В общем, это такая сложная вещь, которую делают руками. Непонятно что у нее внутри, но она работает.

      – Читай дальше, – отмахнулся эмир, ничего не поняв.

      – В общем, тут сказано, что нужно произнести фразу: «Свет мой, зеркальце-скажи, мне ответь и покажи».

      Эмир подхватил с колен зеркало и, сбиваясь на каждом слове, произнес кодовую фразу. Язык его уже начинал заплетаться.

      Зеркало осталось совершенно равнодушно к его стараниям, по-прежнему отражая красную, несколько отекшую, с бусинками пота рожу великого эмира.

      – Не работает, – пожаловался он. – Ах ты, мошенник! – замахнулся он зеркалом на Синдбада.

      – Постойте! – спохватился тот. – Вот тут ниже сказано, что зеркало нужно настроить на язык говорящего.

      – Так что же ты сразу не сказал, остолоп! – еще больше разгневался Нури ибн Кабоб. – Что нужно сделать?

      – Так, – Синдбад вел пальцем по строчкам с перечислением языков. – Вот! Арабский. Два раза нажать на правый второй сверху завиток, а затем три раза на третий слева.

      – Два, три… Ничего не понял, – уныло потряс головой эмир.

      – Вай вах! Дайте сюда! – Синдбад вырвал из руки онемевшего от подобной наглости эмира зеркало и быстро проделал все необходимое. – Вот теперь пробуйте, – он вновь вложил зеркало в растопыренные эмирские пальцы и с гордым видом налил себе еще вина.

      Тот не стал спорить и опять сбивчиво произнес фразу. Поверхность зеркала осветилась, в ней появились два прекрасных женских глаза с восточным разрезом.

      – Что вам угодно знать, о добрый человек? – спросило зеркало, хлопая ресницами.

      – Ага! – радостно подпрыгнул эмир. – Хорошо я тебя не казнил, несчастный оборванец. Но это еще успеется. Так, мне угодно… А что мне, собственно, угодно?

      Синдбад с Сорви-головой одновременно пожали плечами.

      Эмир в растерянности почесал макушку.

      – Покажи мне, э-э… мою дочь!

      Глаза исчезли, а вместо них появился нежный изгиб девичьего стана, белая кожа, черные, ниспадающие на спину длинные влажные волосы. Девушка повернула