Колумбийская балалайка. Александр Логачев

ты им? – Вопрос Любы содержал примесь презрения.

      – Зачем?! Ты!.. Ты не догоняешь – зачем? Расписать тебе по-белому – зачем? – Миша яростно тыкал босой ногой в сбежавший шлепанец. И не попадал. – Рассказать, каков оборот фирмы? А сумма панамского контракта? Думаешь, они не знают? Обтрясти фирму на бабки, вот что им нужно! Взять на шару несколько лимонов!

      – Да кто за тебя заплатит…

      – Вот именно! Ни хрена они не рубят! Они думают, я совладелец и миллионер, у меня бабки есть. А собери мои наличку, хазу, тачку, дачу, катер – что выкатится? Хрен под горку выкатится, даже лимона не наберется! Даже то мое, что в фирме шелестит, – херня, да никто и не отдаст. Они вбились, что я миллионер. Е-мое, так влипнуть… – Он наконец сумел надеть шлепанец и теперь мерил узилище шагами, задевая сокамерников покатыми плечами.

      – А если предположить, что им нужен не Михаил, – сказал Борисыч, взяв себя в руки, – есть еще среди нас человек, кем могли бы заинтересоваться мафиозные структуры?

      Все посмотрели друг на друга.

      – А с наркотой никто не повязан? Ну-ка разбудите этого типа. – Алексей показал на Вовика.

      Михаил, оказавшийся ближе других к Вове, пнул его. Пнул легко и безрезультатно.

      – Тоже мне – “крутой”, – мрачно прокомментировал Михаил.

      – Он мог быть перевозчиком, – предположил Алексей.

      – Вряд ли, – тихо возразила Татьяна. – Он говорил вроде, что будто бы химик какой-то. Или биолог, что ли…

      – А биологи курьерами не бывают? – пожал плечами Алексей. – Или химики? А если химик, может, он какую новую наркоту изобрел…

      – Химик, блин, – сквозь зубы прорычал Михаил. – Биолог… Ну я щас этого ботаника…

      – Миша, остынь, – устало бросил Борисыч и принялся обмахивать потное лицо кепочкой. – Перевозчиком мог быть любой.

      – Ой, – вдруг пискнула Люба и прикрыла рот руками. – Может, я… – ее глаза округлились, – я им нужна? Слушайте, о Господи! Ты сказала – Эскобара?

      – Выкладывай, ну, живо! – взял ее за плечи Алексей и придвинул к себе. – Тихо и внятно. И без воплей мне.

      – Я вот что подумал. Не о том мы говорим… – встрял Борисыч.

      – Погоди, отец, – остановил его Алексей и снова повернулся к Любе: – Ну?

      – Я, это… я, Леша, жила в Панаме с одним мужчиной…

      – Сколько ты уже торчишь в Панаме?

      – Пятый месяц. Три дня в Ла-Пальме. А до того в Читре.

      – Зачем ты вообще сюда приехала?

      – К Габриэлю.

      – Что за хрен?

      – Ну-у… Панамец один… А может, и колумбиец.

      – Ты что, не знаешь?

      – Черный и черный. Говорит по-ихнему. Я в Свердловске в одном “ночнике” танцевала. Там и познакомились. Ну, пообщались недельку… Потом он меня вызвал в Панаму. Чего еще?

      – Ты что ж, по-испански сечешь?

      – Ничего я не секу.

      – Он по-русски, что ли, сек?!

      – Нет! – взвизгнула Люба. – И не надо повышать голос, я тебе не жена!

      – Оставь