Колумбийская балалайка. Александр Логачев

много. По молодости меня снимали… а на закате сам вот собрался. По кругу ходим, едрить ее в кольцо…

      – Стойте! – вскрикнула Любка. – Сколько прошло? – И сама посмотрела на часы, которые только у нее и имелись. – Полтора часа. Через два, ну, то есть уже через полчаса, наших часовых сменят. Понимаете?

      И она замолчала, закусив костяшки больших пальцев.

      – Она права, – посерьезнев, поднялся с циновки Борисыч. Аккуратно, а на самом деле нервно отряхнул брюки и рубашку от налипшего мусора. – Новые могут и не быть уверены, что Маэстро нужен лишь один из нас. Начинаем!

      Настала тишина, будто, дернув рубильник, выключили все звуки. Тишину нарушила Татьяна:

      – Мне вдруг в голову пришло… Мы не подумали вот о чем… Если нас ждали здесь, значит, нас завезли сюда… А кто завез? Энрике? Но почему тогда его убили?

      Любовь открыла было рот, чтобы ответить, но передумала.

      – Вот потому и убили, что свидетелей мочат. Отработал свое – и привет, – охотно поддержал беседу Михаил – не исключено, чтобы оттянуть время их смертельно опасной затеи. – Как и у нас. Панамец, сука, и пил небось, чтоб мы фишку не прорубили.

      – Ребята, – заканючила Люба, – время…

      – Все, конец базарам, – твердо сказал Алексей. – По местам.

      Хорхе поглядывал попеременно то на часы, то на клюющего носом Пабло. Хорхе не знал, кто их меняет, и молил Бога, чтобы не Хосе с Раулем, эти недоноски, которые любят составлять пару. Которым самое место на банановой плантации, а не в боевом подразделении. Они, эти два идиота, без приказа свои грязные задницы не поднимут. А если вовремя им не прикажут, так Хорхе и Пабло проторчат на этой вонючей ступеньке вонючего крыльца дьявол знает сколько. Прости, Господи, что поминаю нечистого всуе. Но мы и так опоздали на первый тайм, а играют на кубок Либертадорас “Сан-Паоло” и “Бока Хуниорс”, – вчера не посмотрели впрямую, так хоть в записи бы увидеть…

      Хорхе в очередной раз расстроился из-за того, что не додумался запрограммировать видео на запись матча. Какая промашка…

      Он не в первый раз поднялся с единственной, но высокой деревянной ступеньки, добрел до угла гауптвахты, выглянул. Никого. Никто не двигался к их посту. Самое пекло, все сидят в казарме, в холодке. Сиеста.

      Он собрался продолжить замысловатое ругательство, но вовремя вспомнил про обет, который наложил сам на себя после излечения от очередного триппера, – не сквернословить два месяца. Горестно вздохнув, Хорхе вернулся под козырек, вновь опустился на ступеньку, прислонился спиной к двери. Пабло будить не стал, пускай подремлет. В последнее время напарник из-за головных болей мучается бессонницей. Сказывается та вылазка в городок… как его там?.. Когда они вместе с ребятами из Ревармии захватили его и удерживали несколько дней, пока их не выбили правительственные войска. Что там стряслось, Пабло не рассказывал. Не ранили и не контузили – это факт, но головные боли он заполучил нешуточные – это тоже факт.

      За дверью раздались скрежет, громкие голоса. Потом изнутри донесся