Вторая попытка. Владимир Хачатуров

приноровился к реакциям проводника и сделал все, как по писанному: забрал у Седрака Асатуряна его дневник, попросил Вилену Акоповну поставить в него пятерку, отнес обратно, вручил и в ножки будущим страданиям будущего медалиста поклонился. Опля!

      Аплодисменты, смех, остроумные реплики с мест. Кабинет биологии находился на первом этаже, в противоположном от учительской крыле здания. Правда, на том же этаже находился служебный кабинет директрисы, но поскольку ему предшествовала приемная, в которой восседала за неизбывной пишмашинкой секретарша Леночка, то звуконепроницаемость была обеспечена, в том смысле, что ржать можно было в волю. Если было над чем или над кем.

      – А ну замолчали все! Вам что, захотелось самостоятельную работу о пестиках и тычинках на дом получить?

      Такой доли никто из 9-го «а» даже врагу бы не пожелал. Смех стих, овации смолкли, реплики стушевались.

      – А теперь, Брамфатуров, расскажи нам, как ты это сделал.

      – Не надо, Брамфатуров, не рассказывай! Оставь нас в приятном заблуждении относительно человеческих возможностей…

      – Артур Янц, два! Дневник ко мне на стол!

      – За правое дело и пострадать приятно, – пробормотал Янц, вставая и препровождая дневник на экзекуцию.

      – Брамфатуров, мы ждем, – напомнила Антилопа, расписываясь в отгрузке «неуда» блудному внуку Поднебесной.

      Если кто и ждал еще, помимо училки, то только не звонок. Пронзительная трель возвестила о благой вести: начале большой перемены. 9-а моментально превратился в цыганский табор, срочно меняющий место своей дислокации. Однако не тут-то было.

      – Звонок для учителя, – напомнила Антилопа школьную аксиому. – Предупреждаю, не дадите Брамфатурову разоблачить телепатию, поставлю ему двойку, а вам всем задам на дом самостоятельную…

      – А если дадим разоблачить, Вилена Акоповна, Брамфатурову пять поставите?

      – Зависит от убедительности разоблачения.

      – Вов, давай разоблачай быстрее, а то так кушать хочется, что курить охота!

      – Вилена Акоповна, осмелюсь напомнить вам французскую народную мудрость: Un homme affamé ne pense qu’à pain[40]. Объяснять им сейчас, что такое идеомоторика – все равно, что chantez à l’âne, Il vous fera des pets[41]. Не верите? Regarder à notre marchand! Il vaudrait miuex le tuer que le nourrir[42]…

      Биологичка, напряженно вслушивавшаяся в грассирующую речь, вдруг рассмеялась, приведя класс из индифферентного недоумения в оскорбленное.

      – По-моему, это на наш счет прохаживаются, – задумчиво произнес Татунц.

      – Во-ов?! – послышалось с разных концов кабинета разно окрашенные возгласы: от просительных до угрожающих.

      – Attendez, enfants[43], – отмахнулся Вов. – Вилена Акоповна, я предлагаю провести открытый урок разоблачения телепатии.

      – Почему открытый?

      – Потому что слухи все равно поползут. Они уже ползают где-то в районе учительской…

      – Что ты этим хочешь сказать?

      – Ничего, кроме того, что стены имеют уши, а языки не имеют костей. Но это нам даже на руку, Вилена

40

У голодного в мыслях ничего, кроме хлеба (фр.).

41

Здесь: метать бисер перед свиньями (фр.).

42

Взгляните на нашего купца. Его дешевле похоронить, чем накормить (фр.).

43

Подождите, дети (фр.).