Конь на один перегон (сборник). Михаил Веллер

Она переживает. Она покинута любимым. Флиртовать нельзя. А этот – ничего. Поэтому она раздражается. «Мне и без тебя докуки хватает», – думает она.)

      Посетитель ест, пьет, курит; движения медленные. Выражение заторможенное.

      – С вас пять девяносто две.

      Дает восемь без сдачи. Она благодарит.

      – А вот теперь, – говорит он тихим ломким голосом и начинает бледнеть, – теперь я должен идти к родителям моего друга и сказать им, что он утонул.

      Пауза.

      – Как…

      – Вот так. Пять суток назад. В Бискайском заливе. Я сегодня из рейса.

      Пауза.

      – Вы долго дружили?..

      Пауза.

      – Росли вместе. Мореходку кончали. Это второй рейс. Смыло. У него была невеста.

      – О господи… – вздыхает наконец официантка и, постояв, отходит.

      Посетитель сидит бледный, докуривает.

      (Вслед ей не смотрит. Он в предстоящем. Хотя родители извещены. И невеста – натяжка. Но он готов исполнить трудную мужскую обязанность. Горькое и высокое чувство. Он мужчина. У него погиб друг. Он возвышается своим чувством.)

      И идет к гардеробу походкой сомнамбулы. Руку с номерком подает в направлении гардеробщика отсутствуя. Отпускает рубль.

      Официантка, сидя на подоконнике, что-то тихо говорит другой, показывая на него глазами. Глаза блестят. Боковым зрением он принимает это с неким удовлетворением.

      Выходит нечетко.

      Улица – ничьего внимания он не привлекает. В полумгле на асфальтовой площади проступают серебром фонарные столбы. Сейчас состояние его близко опьянению.

      Но ветер холодный, и он трезвеет, пока доходит до знакомого подъезда.

      Думы

      Подумать хотелось.

      Мысль эта – подумать – всплыла осенью, после дня рождения.

      Женился Иванов после армии. За восемнадцать лет вырос до пятого разряда. А в этом году в армию пошел его сын. А дочка перешла в седьмой класс.

      Какая жизнь? – обычная жизнь. Семья-работа. То-сё, круговерть. Вечером поклюешь носом в телик – и голову до подушки донести: будильник на шесть.

      Дача тоже. Думали – отдых, природа, а вышла барщина. Будка о шести сотках – и вычеркивай выходные.

      Весь год отпуска ждешь. А он – спица в той же колеснице: жена-дети, сборы-споры, билеты, очереди, покупки… – уж на работу бы: там спокойней; привычней.

      Ну, бухнешь. А все разговоры – об этом же. Или про баб врут.

      Хоп – и сороковник.

      Как же все так… быстро, да не в том даже дело… бездумно?..

      И всплыла эта вечная неудовлетворенность, оформилась: подумать спокойно об всем – вот чего ему не хватало все эти годы. Спокойно подумать.

      Давно хотелось. Некогда просто остановиться было на этой мысли. А теперь остановился. Зациклился даже.

      – Свет, ты о жизни хоть думала за все эти годы? – спросил он. Жена обиделась.

      Мысль прорастала конкретными очертаниями.

      Лето. Обрыв над рекой. Раскидистое дерево. Сквозь крону – облака в небе. Покой. Лежать и тихо думать обо всем…

      Отрешиться. Он нашел слово – отрешиться.

      Зимой мысль оформилась в план.

      – Охренел – в июле тебе отпуск?! –