Конь на один перегон (сборник). Михаил Веллер

было бы легко, – улыбнулась она. – Мой Сашка точно так же: есть деньги – спустит, нет – выкрутится. И всегда веселый.

      – Вот и дивно.

      – Жениться тебе нужно.

      – На ком?

      – Ну! найдешь.

      – Я бреюсь на ощупь, а то смотреть противно.

      – Не напрашивайся на комплименты.

      – Да серьезно.

      – Брось.

      – А за что ей, бедной, такую жизнь со мной.

      – Это дело другое.

      – Бродяга я, понимаешь?

      – Это точно, – сказала она.

      Зажглось электричество.

      – Ты гони меня, – попросила она.

      – Сейчас.

      – Верно; мне пора.

      – Посиди.

      – Я не могу больше.

      – Когда еще будет следующий раз.

      – Я не могу больше!

      Одетые люди спускались мимо по лестнице.

      – Дай тогда две копейки – позвонить, – она смотрела перед собой.

      – Ну конечно, – он достал кошелек. – Держи.

      Идиллия

      Ветер нес по пляжу песок. Они долго искали укрытое место, и чтоб солнце падало правильно. Лучшие места были все заняты.

      У поросшей травой дюны женщина постелила махровую простыню.

      – Хорошо быть аристократом, – сказал мужчина, и женщина улыбнулась.

      – Я пойду поброжу немножко, – сказала она…

      – Холодно на ветру.

      – Ты подожди меня. Я недолго.

      – Хм, – он согласился.

      Он смотрел, как она идет к берегу в своем оранжевом купальнике, потом лег на простыню и закрыл глаза.

      Она пришла минут через сорок и тихо опустилась рядом.

      – Ты меня искал?

      Он играл с муравьем, загораживая ему путь травинкой.

      – Конечно. Но не нашел и вот только вернулся.

      Муравей ушел.

      – Не отирая влажных глаз, с маленьким играю крабом, – сказала женщина.

      – Что?

      – Это Такубоку.

      Мальчишки, пыля, играли в футбол.

      – Хочешь есть? – она достала из замшевой сумки-торбы хлеб, колбасу, помидоры и три бутылки пива.

      Он закурил после еды. Деревья шумели.

      – Я, кажется, сгорела. Пошли купаться.

      Он поднялся.

      – Если не хочешь – не надо, – сказала она.

      – Пошли.

      Зайдя на шаг в воду, она побежала вдоль берега. Она бежала, смеясь и оглядываясь.

      – Догоняй! – крикнула она.

      Он затрусил следом.

      Вода была холодная. Женщина плавала плохо.

      Они вернулись быстро. Он лег и смотрел, как она вытирает свое тело.

      Она легла рядом и поцеловала его.

      – Это тебе за хорошее поведение, – дала из своей сумочки апельсин.

      Апельсины

      Ему был свойствен тот неподдельный романтизм, который заставляет с восхищением – порой тайным, бессознательным даже, – жадно переживать новизну любого события. Такой романтизм, по существу, делает жизнь счастливой – если только в один прекрасный день вам не надоест все на свете. Тогда обнаруживается, что все вещи не имеют смысла, и вселенское это бессмыслие убивает; но, скорее, это происходит просто от душевной усталости.