Гадко. Грустно. Глумливо. Сборник рассказов. Ольга Красова

Он припомнил, что «ночной» зал тоже расширялся, а ремонтные работы были в самом разгаре. Значит, где-то есть лазейка.

      Чертёнок нашёл её сразу – в вентиляционном отверстии мальчик его комплекции поместится без труда и ущерба для осанки. И обзор то что надо! Мать будет править бал ночью, а, значит, некому за ним уследить. Чёртик торжествующе заверещал и, весело подскакивая, направился к выходу. Вряд ли, думал он, увиденное ночью будет чем-то отличаться от тех, предыдущих беспутств, но сегодня частью этого разнузданного и ненасытного копошения будет она – девушка с розовыми волосами…

      Всё свершилось и сошло Чертёнку с рук. Мать его не пасла, только зашла пожелать спокойной ночи. Мальчик выждал с полчаса, выпрыгнул из кровати, соскоблил с тельца фланелевую пижаму и переоделся в чёрное. Бесшумным и невидимым ниндзя он скользнул в бункер, забрался в вентиляционную нишу, настроил самодельный бинокль и затаился.

      Вечеринка-вакханалия была в самом разгаре. Чёртик не стал сразу искать в толпе извивающихся-содрогающихся тел знакомые лица сегодняшних прибывших. Он поглощал зрелище целиком: фантасмагорические корчи, изгибы, прогибы, выгибы, неправдоподобные акробатические трюки, скотские, уродливые и притягательные. Хитросплетение потных, распалённых, полу- и обнажённых тел, вибрирующие в мышечных спазмах чресла, хватающие воздух рты, разорванные в криках, стонах, воплях разочарования, яростном рычании и плаксивом скулеже. Чертёнок и раньше видел это свирепое смешение тел, отбивающихся рук, скрестившихся ног, спутавшихся волос. Жмурился и широко открывал глаза, рассматривая, как женщины седлают мужчин, а мужчины терзают женщин и друг друга, расцарапывая спины, ягодицы и бёдра. Что-то похожее он смотрел по телевизору на «дискавери», но там вонзались друг в друга звери, а тут… Впрочем, мальчик уже не видел разницы.

      Он мотнул головой и сфокусировался на деталях. Вот мать, управительница блудящего вертепа, вышагивающая мимо бьющихся как в лихорадке тел, сплетённых змеиным клубком, перешагивающая через раскоряченных на четвереньках, блюющих развратников, отравившихся похотью. Разносит алкоголь, траву и снежно-белый порошок, насыпанный ровненькими горками, как кучевые облачка. К подносу тянутся десятки, сотни алчущих рук, ухоженных, с ярко-красным маникюром или потрескавшиеся, с облупившимся лаком и изжелта-синими ногтевыми пластинами. Мать заливает ледяной хмель прямо в распахнутые ковшами глотки. Складывает губы трубочкой-жерлом и выдыхает, поджигая косячки в окривевших от сладострастия ртах.

      Вот тот самый, сегодняшний пижон Пупсик, в накрахмаленной сорочке, разорванной на груди, безвольной куклой разбросался на диване. Смятые брюки валяются рядом. Пуговицы уже растащены и проглочены неразборчивыми хищными шлюхами. Уложенное лучшим барбером каре топорщится вороньим гнездом. Остекленевшие глаза остановились на поблёскивающем в пупке пирсинге у скачущей на нём обкуренной молодой девахи. Вторая, чуть постарше и попотрёпаннее,