Суд и ошибка. Энтони Беркли

Слайтс писал романы, и, по мнению мистера Тодхантера, романы отличные. Этого мнения, однако, широкая публика не разделяла: мало кто из читателей слышал о мистере Слайтсе; так что в уничижении, выраженном даже из лучших побуждений, особой нужды не было.

      Фредерик Слайтс и мистер Тодхантер изредка ужинали вместе и в гостях друг у друга, разумеется, сталкивались с другими людьми. Эти другие вылетали из головы мистера Тодхантера в ту же секунду, как они поворачивались, чтобы уйти, поскольку мистер Тодхантер с трудом запоминал имена, лица и даже особые приметы. Но, как выяснилось, другие не так легко забывали мистера Тодхантера; вот и перед аукционом, когда он безмятежно рассматривал чашу, выставленную на зеленом сукне, кто-то поприветствовал его, назвав по имени, и в ответ на вежливый, но недоуменный взгляд напомнил, что они встречались в прошлом году у Слайтса.

      – Фарроуэй! – с деланным радушием повторил мистер Тодхантер, глядя на невысокого мужчину со стриженой бородкой. – Конечно, помню! А как же! – И действительно, фамилия Фарроуэй в сочетании с этой аккуратной остроконечной бородкой показалась ему знакомой.

      Обсудив достоинства чаши, они перешли к раннегеоргианскому чайнику.

      Мистер Тодхантер понемногу собрался с мыслями. Фарроуэй! Это, надо полагать, Николас Фарроуэй, автор, как бишь ее, «Искупления Майкла Стейвлинга» или какой-то другой книги с не менее ужасным заголовком, а также дюжины других, под столь же непривлекательными названиями. Популярное чтиво. Разумеется, сам мистер Тодхантер ничего этого не читал. Но теперь он припомнил, как познакомился с создателем этих опусов, и припомнил, что знакомством остался доволен. По крайней мере подумал тогда, что вроде бы Фарроуэй не так плох, как, должно быть, плохи его книги. Выражение лица у него было мягкое, несколько даже мечтательное, а поведение отличалось отсутствием всего показного, что вступало в противоречие с ходульным представлением о том, каким следует быть автору модных романов. Слайтс еще заметил потом, что Фарроуэй совсем не испорчен успехом. Да, и не он ли хвалил рецензии мистера Тодхантера, опубликованные в «Лондонском обозрении»? Да, именно он, вдруг вспомнил мистер Тодхантер. Славный малый этот Фарроуэй. Пожалуй, мистер Тодхантер совсем не прочь провести часок-другой в его компании.

      Мистер Тодхантер и мистер Фарроуэй обменялись взглядами и одновременно произнесли:

      – Подумываете что-то купить?

      – Отвечайте первым, – предложил мистер Тодхантер.

      – Я? Нет. – Фарроуэй с некоторой рассеянностью огляделся. – Я просто смотрю на цены. Видите ли, меня это интересует…

      – Цены?

      – Ну, всё в целом. А вы?

      Мистер Тодхантер хмыкнул. Он обладал бесстрастным, холодноватым чувством юмора, крайне раздражавшим других людей, и заключалось оно в умении с серьезнейшим выражением лица нести самую нелепую ахинею; и чем доверчивее была жертва, тем решительнее расцвечивал мистер Тодхантер свои фантазии. Вследствие чего, если