Странствующий. Александр Петров

к падшему созданию Божию, то и Небеса сорадуются спасительному обращению. И не страшно, что от долгой тряски в седле напомнили о себе старые переломы, отбитые почки, которые теперь ноют и горят.

      …Три года на берегу солнечного Геллеспонта он ради послушания епископу обращал в христианскую веру язычников. Три года избивали его несчастные язычники кольями и камнями до полусмерти. Но однажды собрались вместе и вспомнили, что ни разу от старца никто слова плохого не услышал, но только ласку и кроткие вразумления. И пошли они к Авраамию, и просили его пасти их стадо заблудшее.

      Но ни пятьдесят лет земляного затвора, ни обращение язычников, ни победа в схватке с самим сатаной – ничего так не радовало старца, как возвращение этой заблудшей овечки.

      Вернувшись в свою келью, Мария дни и ночи напролет слезно молит Бога о помиловании. Ее рыдания прерываются лишь на миг, возгораясь снова и снова. Длится это год за годом – несколько лет. Но Мария утратила чувство времени. Для нее открылись врата вечности. Огнем покаяния она воссоединяется с огнезрачными жителями небес. Старец Авраамий иногда приникает к окошку, соединяющему их кельи. И обоняет тонкий аромат, текущий оттуда. В знак прощения милостивый Господь дарует Марии благодать исцеления. И множество приехавших издалека хромых и расслабленных уходят отсюда на своих ногах.

      …Не сразу, как от сна в явь, возвращаюсь в обычное состояние. Ноги идут, руки двигаются в такт, а душа творит свое дело.

      В дивный миг, когда мое сознание освобождается от множества нитей, раздирающих внимание в разные стороны…

      В дивный миг, когда время останавливается…

      …А пространство плавит углы и высоты, обращаясь в поток, который бесшумно подхватывает и бережно несет меня в океан сверкающего покоя…

      В редчайший по красоте миг попытки моего смирения…

      …Чья-то грубая рука хватает меня за плечо и разворачивает от мирного покоя к мятежному уродству: передо мной красные глаза пьяницы. С трудом узнаю в опухшей физиономии знакомые черты своего приятеля.

      – Слышь, Тихон, ты это… там Маня с какой-то японкой гуляет вторую неделю, – тычет он трясущимся пальцем в сторону пивбара. – Ты это… я больше не могу. Здоровья нет. И на работу пора. Ты это… вытащи ее оттуда. Она тебя послушает. Все. Аут… – он понуро уходит. Его качает ветром. Его сейчас, как плащ, можно через плечо перебросить.

      Оглядываюсь на Валерия. Тот невозмутимо кивает и шепотом произносит: «во ад сойду – Ты там еси». По дороге ему поясняю. Маша – моя школьная подруга. Она постоянно влипает в какие-то неприятности, из которых приходится ее вызволять. Вообще-то она добрая, готовая каждому помочь. Но все делает как-то глупо. Может быть, поэтому у нее все через пень-колоду. Она чистосердечно влюблялась в мужчин и серьезно выходила замуж три раза. Только мужья на второй месяц начинали гулять от нее. Она узнавала об этом через подруг и приступала к спасению брака. Мужей находила она среди богемы. Им было невдомек, как можно жить с одной женщиной. Так она влюбляется до сих пор и все так же упорно попадает