Корни небес. Туллио Аволедо

как будто ее голова стала невыносимо тяжелой.

      – Тем, у кого была простая жизнь, легко судить, – шепчет она.

      – В последнее время ни у кого ее не было.

      Я понимаю, что слишком жестко произнес эти слова.

      Голова женщины опущена. Розовая кожа черепа видна сквозь тонкие белые волосы. Я мог бы размозжить эту голову об пол, а потом придавить ногой. Думаю, она была бы мне благодарна.

      – Ego te absolvo in nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti[41].

      Женщина смотрит на меня снизу вверх, ее глаза закрыты белыми волосами.

      – Вы не наложите на меня епитимью, святой отец?

      – Нет. В этом нет необходимости.

      – Но почему? То, что мы… что я сделала… Вы должны наложить на меня епитимью.

      – Наша жизнь – уже достаточная епитимья.

      Женщина мотает головой. Все быстрее и быстрее, до исступления. Она кажется безумной.

      Я останавливаю ее, схватив за плечи. Потом кладу руки на ее виски. Я чувствую частую пульсацию ее вен.

      Я поднимаю ее голову и смотрю ей в глаза.

      – Мы все делали ужасные вещи, – говорю я ей.

      – Вы не понимаете…

      – Церковь прощает. Особенно вещи, которые были сделаны… неизбежно… во время Великой Скорби. Неизбежное зло.

      Женщина смотрит на меня, словно не понимая.

      – Вещи, которые мы делали… Мы делали их не только в те дни…

      Она резко вскакивает с энергичностью, неожиданной в таком хрупком с виду теле. Пятится, спотыкается о коробку и падает. Я протягиваю ей руку, чтобы помочь встать. Она отталкивает меня. Бьет меня по руке.

      – ЭТО ПРОИСХОДИЛО НЕ ТОЛЬКО В ТЕ ДНИ! – кричит она, убегая.

      9. Откровения

      – Дюран, остановитесь! Мне надо поговорить с вами!

      Капитан Гвардейцев даже на самую малость не замедляет свой ритмичный шаг. Чтобы не отставать от него, мне приходится почти бежать.

      Вой сирены заполняет подземный коридор.

      – Не сейчас, святой отец. У нас меньше часа до отправления. Скоро стемнеет. И случилось нечто непредвиденное.

      – Но это срочно!

      Дюран резко останавливается. Строго смотрит на меня.

      – Возвращайтесь наверх, отец Дэниэлс. У нас проблема, и мы должны решить ее.

      Мы сворачиваем сначала в один коридор, затем в другой. Дюран упорно отказывается меня слушать. А ведь мне стоило немалого труда отыскать его. Признание женщины так меня потрясло, что я не мог не поговорить о нем с капитаном. Я повсюду искал его, но никто не признавался, что знает, где он. В конце концов Бун посоветовал мне попробовать поискать его на электростанции. Один из обитателей станции проводил меня до самого нижнего уровня, где располагались все служебные помещения.

      И в этот момент прозвучал сигнал тревоги.

      Мы поспешно входим в большую комнату, освещенную неоновыми трубами, одна из которых мигает, явно сломанная.

      Помещение похоже на моторное отделение корабля.

      – В чем проблема? – спрашивает Дюран у похожего на иссохшего ворона человека, сидящего на машине, из которой

41

Отпускаю тебе твои грехи во имя Отца, и Сына, и Святого Духа (лат.)