Жизнь за трицератопса (сборник). Кир Булычев

прячет от него и транжирит, устраивая оргии. Смешно?

      – Очень смешно, – согласился Удалов, но не засмеялся, и Грубин тоже смеяться не стал.

      Минц вздохнул и заметил:

      – Чувство юмора у вас плохо развито.

      – Не в этом дело, – сказал Грубин.

      – Мы их знаем практически с детства, – пояснил Удалов. – Я с Савичем в школу ходил.

      – Что вы мне хотите доказать? – удивился Минц. – Что люди не меняются или что все, кто ходил с тобой в школу, застрахованы от ошибок и лишены недостатков?

      Удалов не стал спорить. Спор получился бы пустым. Из класса Удалова вышел один полковник, один секретарь обкома в Томске, а двое отсидели в тюрьме. Это о чем-то говорит? Ни о чем.

      – Так какая идея посетила вас на стадионе? – спросил Саша Грубин.

      – Очень смешная, – признался Минц. – Чудесная идея. Я решил удовлетворить обе просьбы.

      – Два магнитофона поставишь? – спросил Удалов.

      – Что мы видели на стадионе? Мы видели недостаточно, – начал объяснять Минц. Он стоял перед ними, выставив живот, сплетя пальцы рук за спиной и покачивая лысой головой. – Мы видели туман и части человеческих тел. И я вспомнил, что подобная картина привиделась мне сегодня утром в этом кабинете. Я тогда работал с вирусом «Н-5», генетическим уродцем, который мне удалось выделить во время поездки к небольшому озеру Чистому в районе закрытого города Малаховка-18. В это озеро в течение последних сорока лет сбрасывали атомные отходы несколько секретных заводов и военно-исследовательских институтов. Тем не менее в этом озере смогли выжить три типа вируса «Н-5». Понятно я рассказываю, дорогие друзья?

      – Непонятно, зачем ты нам это рассказываешь, – признался Удалов. – А в остальном понятно.

      – Сейчас объясню. Обнаружилось, причем совершенно не ожиданно для меня, что предметы, обработанные этим вирусом, в значительной степени теряют… теряют… – Минц подошел к большому рабочему столу и принялся шарить по нему, как слепой. – Так я и думал! – воскликнул профессор, нащупав нечто невидимое и подняв это нечто двумя пальцами. – Видите?

      – Нет, – ответил Грубин.

      – Что и требовалось доказать! Этот платок сегодня утром был обыкновенным. Днем, когда мы уходили на стадион, он частично потерял видимость, как футболист в тумане. Сейчас же он стал совершенно невидимым.

      – Не может быть! – воскликнул Удалов. – Значит, теперь разрешена загадка невидимости, над которой бились несколько тысяч лет лучшие умы планеты?

      – Не так громко, мой друг, не так громко. Лучшие умы бились над чем угодно, но не над культурой вируса «Н-5», что означает «Невидимка, пятый штамм». Над ней бился ваш покорный слуга.

      – Надо скорее поделиться этим открытием с человечеством!

      – Зачем? – Минц приподнял левую бровь. – Зачем, коллега?

      – Чтобы невидимость стала… – Удалов осекся.

      Ему в голову приходили различные способы использования невидимости в быту и общественной жизни, но были они в лучшем случае неправильными. В воображении Корнелия возник невидимый