Жизнь за трицератопса (сборник). Кир Булычев

мира, покорилась безвестному сотруднику сомнительного университета.

      Не задавая больше вопросов, но тяжело дыша и даже покашливая, Гаврилов пошел с Минцем к себе и отдал ему конверт от реферата. С этим пакетом Минц и отправился в университет, который, оказывается, располагался в доме купца Пиренеева, как раз перед речным техникумом.

      Университет занимал не все двухэтажное здание, а только две комнаты в подвале, вход со двора. Дверь разбухла от зимней влаги, звонка на ней не было.

      С большим трудом Минц отворил дверь. Она визжала, будто ее убивали.

      В первой комнате никого не было. Во второй оказалась молодая женщина с наглым советским торговым лицом. Она сидела за ученическим письменным столом и распечатывала письма.

      Минц простоял с минуту в дверях, девица его не заметила. Она вынимала из конвертов письма. Если обнаруживала в конверте купюру, то клала письмо направо, а если денег не было, то кидала в помойную корзину.

      – Здравствуйте, – сказал Минц. – Можно ли увидеть вашего ректора?

      – Нет у нас лекторов, – ответила девушка, – у нас обучение заочное. – Она накрыла стопку денег широкой ладонью и сдвинула их по столу к себе так, чтобы можно было свалить стопку на колени. – А вам чего? Если поступать, то по пятницам, а можно по переписке.

      – Я именно по переписке, – сказал Лев Христофорович.

      – Если претензии, то деньги не возвращаются.

      Лев Христофорович подпал под влияние этой наглой девицы и говорил с ней так же отрывисто и быстро, как она сама.

      – Деньги не нужны, – сказал Минц.

      – Что нужно?

      – Адрес.

      – Адресов не даем.

      – Конкурентов боитесь?

      – Не говорите! У нас в Гусляре из трех университетов наш самый клевый.

      – Мне надо поговорить с вашим человеком, – сказал Минц. – С тем, кто заочно курсовые пишет по пятьдесят долларов.

      – Ну вот, блин! Придется гнать его в три шеи! – рассердилась девица, хотя Минц ни сном ни духом не собирался подводить автора курсовых.

      – Вы кого имеете в виду? – осторожно спросил Минц.

      – Кого-кого? Кого и вы! Бруно Васильевича, чёрта старого! Я ему сколько раз говорила – не умничай! Не выкобенивайся, не будь других умнее! У нас в писателях достойные люди работают. Один кандидат ветеринарных наук, кем мне быть! У всех высшее образование, понимаешь? Третья жалоба за неделю! Нет, я Боре прямо скажу – гнать его, или потеряем клиентуру!

      – А может, я другого имею в виду?

      – Нет, – твердо сказала девица. – Дайте мне фамилию заочника, и вы увидите, что я права. Гнать его будем.

      – Заочника?

      – Бруно паршивого.

      – Гаврилов, – сказал профессор. – Николай Гаврилов. Первый курс.

      – А у нас до второго еще никто не дотянул, – зловеще произнесла девица, словно призналась, что второкурсников приносили в жертву кровавым богам науки.

      Толстые, украшенные вишневыми ногтями пальцы шустро пробежались по картотеке на углу стола.

      – Гаврилов, – сказала она, – послано две курсовых. За одну