Четыре четверти: учебное пособие. А. П. Усольцев

– Должно – еще не значит есть. Вы знаете, что к нам в область собирается президент с проверкой работы детских домов, поэтому деньги нам вообще перестали давать практически по всем статьям, кроме, естественно, еды и зарплаты.

      – Как это?! – поразился я такой логике. – Должны же, наоборот, все средства на детдома кинуть!

      – Правильно! – обрадовался директор, услышав от меня нечто разумное. – Только вы логику-то дальше, етс самое, развивайте. Средства надо кинуть не на все детдома, а только на тот, в который президента повезут. Поэтому в областном детдоме, наверное, уже унитазы, етс самое, золотые поставили, а мы в нашей глухомани на голодном пайке из-за этого еще полгода сидеть будем.

      Директор вяло пнул коробку:

      – Зато вот, подарили!

      – А что это? – не удержался я от вопроса, мучившего меня с самого начала разговора.

      – Длинное что-то, – исчерпывающе ответил директор, встал и подвел итог: – В общем, так: это хорошо, что вы за Люсю переживаете, к нам нечасто классные руководители бегают обувь нашим детям выбивать, будет возможность – в первую очередь. А пока, етс самое, в этом походит, обувь хоть и страшненькая, но добротная. До свидания.

      – Так что же в этой коробке? – думал я по дороге домой.

      Вечером меня почтил дружественным неофициальным визитом Свисток, в миру – Иван Михалыч. Он вызвал меня на крыльцо, долго кашлял, наконец решился: – Ты, это, моему Тюленёву, говорят, за четверть «пару» влепил?

      – Влепил.

      – А что так?

      – А что, ему можно еще что-то другое ставить? – возмутился я. – Он же даже цвет учебника по физике не знает.

      – А если мы выучим? – после некоторых раздумий молвил Свисток.

      – Что выучим? – с надеждой спросил я.

      – Цвет учебника.

      – Да вы что, Иван Михайлович, издеваетесь что ли? – вознегодовал я. – Вы хотя бы выучите все формулы и определения, которые я к зачету давал, тогда «трояк» поставлю!

      – Срок? – сухо уточнил Михалыч.

      – Завтра после уроков – край, я уже оценки должен в журнале выставить! – отрезал я.

      Михалыч подумал и авторитетно молвил: – К этому сроку только цвет учебника.

      Я развел руками.

      – Слушай, будь человеком, войди в положение, парень на сборах в лагере целое лето пахал, как конь, сейчас вот, как вол, с лыжными палками по горкам объемы мотает. Он уже в прошлую зиму первый разряд по лыжам выполнил, бежал любо-дорого: сопля – пузырем, трусы – парусом. Он – «боец»! Будет заниматься, ей-богу, мастера сделает. Ну на фига ему твоя физика сдалась? – начал ломать меня Михалыч.

      – Может и на фига, но требования ко всем одинаковые, в том числе и к волам с палками, – не сдавался я.

      Михалыч описал все тяготы и лишения подготовки лыжника к сезону, перечислил лыжников – олимпийских чемпионов и даже показал технику переменного бесшажного лыжного хода. Я был тверд.

      Тогда Михалыч перешел к шантажу.

      – Я же твоему Тюленёву поставил «четыре», а надо тоже «два» ставить, потому что он,