Четыре четверти: учебное пособие. А. П. Усольцев

добрый человек. Я это ведро со второй фермы три километра пер. Куда я его теперь? Покрасишь в конюшне чо-нибудь, чтоб не гнило. Что тебе, спирта раз-бодяженного жалко, крысоед?

      – Ладно, – буркнули из-за двери, – жди.

      Дверь захлопнулась.

      Через минуту она открылась. В руку, протянутую оттуда, мужичок вложил ведро. Получив заветную поллитровку и избавившись от груза, мужичок приобрел завидную резвость и умчался в счастливую пьяную даль.

      Я нажал на кнопку.

      – Больше не дам! – сказали изнутри. Потом добавили нецензурно. Смысл выражения в том, чтобы я уходил. И быстро.

      – Извините, но я классный руководитель вашего сына.

      Дверь открылась. Глазам предстал полноватый, но крепкий мужик с цепким взглядом. Увеличенный Будильник с усами обшарил меня глазами.

      – Извините, издержки бизнеса. Проходите.

      Я с опаской продвинулся вдоль стены мимо рвущегося ко мне с цепи огромного кавказца. Это было так близко, что его слюни брызгали мне на лицо.

      Мы прошли множество сеней и навесов и наконец попали в дом. В доме было идеально чисто, довольно уютно и даже не без некоторого вкуса.

      Мы прошли в большую комнату. Меня посадили в кресло напротив телевизора. В телевизоре очередная мыльная героиня в соответствии со сценарием страдала от неразделенной любви, а еще больше от собственной непроходимой глупости.

      – Зачем ты пришел? Что тебе нужно? – с надрывом вопрошала она.

      – Извините за беспокойство, но я проверяю жилищные условия моих учеников и знакомлюсь с родителями, – ответил я Ивану Кузьмичу на вопрос, заданный из телевизора.

      – Да, конечно, знакомьтесь. Мы для сына ничего не жалеем, пусть учится, – как-то неопределенно ответил Иван Кузьмич и уставился в телевизор, наверное, ждал помощи от блондинки.

      Ждать пришлось недолго.

      – Уходи! Я не хочу тебя видеть! Ты мне противен! – вдруг завопила блондинка.

      Видимо, Иван Кузьмич не ожидал такого прямолинейного подхода.

      – Как видите, мы не бедствуем. У Миши отдельная комната, компьютер новый, – кратко отчитался Будильников папа о проявленной родительской заботе.

      – А чем вы занимаетесь? – осторожно спросил я.

      Этот вопрос показывал мои дружественные намерения, мол, ничего не видел, ничего не знаю, хочу услышать официальную версию. Мне было неловко оттого, что я оказался случайным свидетелем незаконной торговли паленой водкой. Я попал в двусмысленное положение: должен ли я как учитель читать этому крепкому и неглупому мужику нотацию о плохом примере, который он подает сыну? Или должен ли я как законопослушный гражданин бежать к участковому с заявлением?

      – Я на пенсии, – ответил Иван Кузьмич. – Военный пенсионер.

      – Ты опасен для общества! – вынесла вердикт блондинка. – Твое место в тюрьме!

      – Но вы, наверное, видели, чем я занимаюсь. Да и чего в деревне скрывать, если и так все знают? – продолжил Иван Кузьмич.

      – Почему ты бросил меня с детьми на улице? – укоризненно спросила блондинка.

      Иван Кузьмич выключил ей звук