Аргентинец. Эльвира Барякина

оставалась. Надо перестать морочить себе голову и отдать вексель адвокатам – пусть они разбираются.

      Игра – как в шанхайском казино: если думать логически – ты не можешь здесь выиграть, а все равно крутишься вокруг стола с покером. Слишком уж сильно желание вновь испытать кипучее счастье – как в тот день, когда тебе неожиданно выпал роял-флаш.

3.

      В детстве театр Фигнера на Ярмарке был для Клима Меккой. Гимназисты могли ходить на спектакли только с разрешения начальства, и им до третьего звонка приходилось прятаться по уборным, а потом крадучись пробираться в зал. Классный надзиратель караулил их в коридоре: «Ага, по представлениям шастаем, а неправильных глаголов не знаем?!»

      Свет матовых ламп, запах рисовой пудры от дамских плечей и столярного клея от декораций. На пустых креслах первого ряда – витиеватые таблички: «Городской голова», «Брандмайор»; во втором ряду – дамские прически и веера; в третьем и далее – банты гимназисток и стриженые головы театралов. Свет гас, зал волновался, кашлял, стихал… Ну, господа артисты, не подведите!

      Это был театральный капустник – как водится, в пользу бедных актеров. Спектакль был потешным, сделанным на голом энтузиазме. Ставили ироничные сценки на злобу дня: о батюшке, который запел в церкви: «Еще молимся о благочестивейшем Исполнительном комитете»; о женских «батальонах смерти», которые защищали Временное правительство, пока солдаты-мужчины горланили на митингах…

      Клим не сводил взгляда с русоголового кудрявого юноши на сцене. Ему было лет семнадцать-восемнадцать, и он был изумительно похож на Нину. Скорее всего, брат… Он так заразительно смеялся, что ему вторил весь зал.

      Клим просмотрел список актеров в программке, отпечатанной на серой бумаге с щепочками. В глаза бросилось: «Г. Купин» – та же фамилия, что и у Григория Платоновича Купина, которого он встретил на пароходе и который служил управляющим у Любочкиной подруги. Интересный поворот…

      Парень взял гитару, из-за кулис появилась певица – румяная девушка с двумя светлыми косами до пояса.

      Аргентинское танго по-русски, бог ты мой! – такого Клим еще не слышал.

      Он следит за сеньорой ночами

      За чужими плечами,

      За стаканом печали.

      Он как жгут перекручен, как провод искрит,

      Он затоптан ее каблуками.

      Она танго танцует – как будто бы мстит,

      Будто по́ сердцу бьет кулаками.

      На прилавок – два песо, сдачу – в карман,

      «Будь здоров» – пожилому бармену.

      А сеньора, окончивши смену,

      Весь кабацкий ночной карнавал,

      Словно обруч гремящий, роняет к ногам,

      И стирает со столиков пену.

      Сочетание противоположностей: русские слова и аргентинский ритм, крайний север и крайний юг – идеальная иллюстрация к собственному душевному разладу.

      Потом была беспроигрышная лотерея «Знаки судьбы»: девушка с косами доставала из бочки с овсом призы, а кудрявый