Твоя звезда. Наталия Терентьева

не пьет таблеток…

      – А как же вы лечитесь?

      – Надо холодную воду. И эту, забыл… трава горькая… крапива, кажется…

      – Так, все. Дай мне телефон, я не взял свой.

      Мальчик сбегал в другую комнату и принес Степе телефон. Дозвонился он в «Скорую» почти сразу.

      – Фамилия? Сколько лет?

      Степа переспрашивал все у Вериного сына, тот с трудом, но сказал, что Вере тридцать пять лет и что его фамилия Калганов, а Верина – другая, но какая, он точно не помнит. Потом мальчик сбегал посмотреть на дверь, чтобы убедиться, что номер квартиры двести тринадцатый, а не триста двенадцатый. Минут через пятнадцать приехала «Скорая помощь». Степа вместе с врачом-мужчиной отнес Веру в машину, отдав ее паспорт, который пришлось найти в ящике, покопавшись в ее документах. У Степы мелькнула мысль – можно было бы посмотреть, какого Вера года рождения, правда ли настолько старше Степы, и была ли замужем, но листать страницы ее паспорта ему было неудобно.

      Когда Веру положили на выдвижные носилки и задвинули в машину, ее сын опять стал плакать.

      – Помолчи, – попросил его Степа. – Она всё слышит, ей еще хуже от этого.

      – Слышит? – удивился мальчик, но плакать перестал.

      – Да, слышит. Пошли.

      Они вернулись к мальчику домой. Степа, с которого уже совсем сошел хмель, остались лишь неприятная тянущая боль в голове и кислый привкус во рту, прошел на кухню. Надо же, как симпатично можно было всё сделать, оказывается. У него кухня стильная, черно-белая, с тусклыми хромированными вставками, холодная и совершенно неуютная, а у Веры всё в теплой золотистой гамме, из дерева, – ящики, стол, стулья. На столе был рассыпан сахар, стояла недопитая чашка с чаем, мисочка с печеньем. На плите – кастрюля с холодным супом. Степа понюхал суп – вроде свежий. Он смахнул в руку сахар, включил плиту.

      – Тебе поесть надо!

      – Я суп не буду, – заявил мальчик, но не очень уверенно. – Я на завтрак суп не ем.

      – Ага! Сейчас только привередничать. Ну, хлеб ешь тогда. У вас хлеб есть?

      Мальчик пожал плечами.

      – Я готовить вообще не умею, – продолжал Степа, заглядывая в шкаф, где был порядок – банки с крупами, пачки макарон, но хлеба не нашел, – имей в виду. Могу пиццу заказать. Любишь пиццу?

      – С грибами только!

      – Ладно, рассказывай, кто у тебя еще есть, кому тебя отдать, пока мама в больнице, а? И, кстати, как тебя зовут?

      – Гоша.

      – Ну, давай тогда, Гоша, пять. – Степа протянул мальчику руку. – А я – Степа.

      Он пожал маленькую влажную ручку, чувствуя неожиданную симпатию и жалость к мальчугану.

      – Так кто у тебя еще есть?

      Мальчик подумал.

      – Бабушка.

      Степа увидел, что мальчик смотрит на полку под самым потолком, где стояли фотографии.

      – Хорошо. Она в Москве? Можно к ней поехать?

      Мальчик кивнул.

      – Собирайся. Где она?

      – На кладбище.

      Степа развел руками:

      – Ну, ты даешь.

      – Мама