Привратник. Марина и Сергей Дяченко

дрожь, я решился снова заглянуть в свое зеркало.

      Тот, который там отражался, преодолел уже половину пути и находился теперь где-то у середины стола.

      Я взвыл. Ларт, умолкнув было, через секунду возобновил свои упражнения. Тогда я бросился вон из гостиной и поспешно захлопнул за собой дверь.

      За дверью осталась забытая мною лампа. К счастью, мой хозяин играл не переставая и этим дал мне возможность ориентироваться в темноте.

      Вломившись в библиотеку, я несколько успокоился. Ларт бросил на меня невнимательный взгляд и извлек из инструмента длинную резкую трель. Горели свечи по сторонам пюпитра, да поблескивали золотом корешки массивных волшебных книг.

      – Ммм… – начал я. И опять увидел того, что отражался. На этот раз в крышке клавесина, отполированной до блеска. Я замер с открытым ртом.

      – Почему ты не докладываешь? – поинтересовался Ларт.

      Он захлопнул ноты и резко повернулся ко мне на своем вращающемся стуле.

      – Почему ты не докладываешь о посетителе?

      Я молчал, не в силах выдавить из себя ни звука.

      – Здравствуй, Легиар, – сказали у меня за спиной.

      Мой хозяин поднялся.

      – Здравствуй, Орвин, – сказал он со вздохом. – Я уж отчаялся тебя увидеть.

      Орвин, он же Прорицатель, имел привычку сидеть прямо, как шест, и постоянно потирать кончики пальцев. Ларт любил глубокие кресла и разваливался в них, как хотел.

      – Он ржавеет, Легиар, – двадцать пятый раз повторил Орвин. Голос у него был напряженный, какой-то жалкий, будто речь шла о чьей-то неизлечимой болезни.

      – Ты не узнал ничего нового, – безжалостно констатировал мой хозяин.

      – Ты не веришь мне…

      – Нет, верю – и чрезмерно. Достаточно того, что я не уехал на острова, а сижу и жду от тебя вестей. И, клянусь канарейкой, это бесплодное ожидание…

      – Я принес тебе весть, Легиар! – почти выкрикнул Орвин.

      Ларт поднял бровь:

      – «Он ржавеет» – это ты хочешь сказать?

      Орвин подался вперед и заработал пальцами вдвое быстрее.

      – Ты не веришь мне, Легиар… Ты раскаешься. Вот уже три дня меня мучит прорицание. Оно во мне, оно рвется наружу.

      И Орвин вскочил. Я, наблюдавший эту сцену из-за прикрытой двери, опасливо подался назад.

      – Зажги огонь, Легиар! – вдохновенно потребовал Орвин. – Я буду прорицать!

      – Сейчас? – желчно осведомился мой хозяин.

      – Сейчас! – твердо заявил наш гость.

      Ларт сбросил скатерть с низкого круглого стола, помещавшегося в его кабинете. Под скатертью поверхность столешницы была покрыта резной вязью полуразличимых символов. В центре стола торжественно водружены были три толстых свечи.

      Обо мне забыли. Я спрятался за Лартовым креслом.

      Орвина трясло, как в лихорадке, и лихорадка эта усиливалась. Глаза его не могли, казалось, задержаться ни на одном предмете. Пальцы сплетались и расплетались самым причудливым