Осязание. Ольга Пустошинская

снова вскочила с коврика и затанцевала у двери.

      – Мама с папой идут, – заметила Янина.

      – Ничего не говори им. Это наше дело.

      Родители, конечно, обрадовались Лиле, усадили её ужинать и пить чай.

      – Как дома-то, всё ладно? Вова как учится? – спросил отец, накладывая в чашку сахар, он любил очень сладкий чай.

      – Да учится… – ответила сестра, пропустив первую часть вопроса. – С двойки на тройку, лоботряс.

      Она без аппетита ела густой гороховый суп, ложка медленно двигалась туда-сюда по одной траектории.

      Разговор не клеился. Нина и Лиля сидели как в воду опущенные, мама тайком поглядывала то на одну, то на другую дочь, всё больше тревожась.

      – Что случилось-то, девки? Ведь как на поминках сидим, – не выдержал отец.

      У Лили покраснели глаза, она часто-часто заморгала. Попыталась взять себя в руки, справиться с эмоциями, но не получилось… И заплакала, закрыв лицо руками, только плечи вздрагивали.

      – Беременная? – выдохнула мать, став необычайно догадливой.

      Лиля кивнула, не отнимая рук от лица.

      Отец осторожно поставил чашку на белую скатерть:

      – Дело-то житейское… что ж, нянчить будем. Наше правительство как говорит? Для нас важен каждый ребёнок, стране нужны рабочие руки. Что мы, не прокормим разве? Козу держим, молоко есть.

      Лиля отложила ложку, взглянула на сестру:

      – Ты обещала мне желудок подлечить, пойдём в твою комнату.

      – Пошли.

      Янина потёрла ладони друг о друга, приложила руку пониже груди:

      – Разве тебя беспокоит желудок? Я ничего не чувствую.

      Лиля схватила её за запястье, зашептала:

      – Не болит, я же не за этим тебя позвала. Сделай что-нибудь, чтобы случился выкидыш!

      Тоненькая девочка с каштановыми косичками скачет, поджав ногу, по нарисованным на асфальте квадратикам. У неё Лилины голубые глаза, на носу веснушки. «Как солнышко», – говорит кто-то. Девочка слышит и смеётся…

      – Послушай, Лиля, эта девочка будет твоей радостью и утешением, не пытайся избавиться от неё.

      – Я не хочу больше детей! Колька-кобель за каждой юбкой бегает. Вдруг он бросит меня, как я одна буду?

      Битый час Янина уговаривала сестру не пытаться избавиться от ребёнка. Всё напрасно, Лиля не только не желала слушать, но ещё и обиделась.

      – И почему я должна рожать против воли? Почему раньше можно было обратиться в консультацию и сделать аборт, а сейчас – нет? Не хочешь помочь? Мне остаётся только пойти к бабке.

      Сестра ушла, не простившись. Янина видела в окно, как Лиля в своём коричневом пальто шла к воротам, как сердито пристукнула калиткой.

      «Теперь я осталась виновата… – устало подумала она. – А вдруг и правда пойдёт к бабке?»

      ***

      У них была слишком большая разница в возрасте – четырнадцать лет. Лиля часто говорила, что сестрёнка во младенчестве ей все руки отмотала, шагу ступить не давала. Подруги – птицы вольные, не имели таких маленьких братишек и сестёр. Одной Лиле, как проклятой, приходилось нянчить.

      Но со временем отношения