Мой роман со Стивеном Кингом. Тайные откровения. Лю Ив

от горячки! И руку свою протягивает – суёт… и скулит жалостливо – подвывает… жалко так…

      Крови уже по всему ковру много – вписывается в орнамент – совокупляется в современном дизайне от потерянного поколения…

      Нет, конечно – я так резво, как герой кинофильма, не подпрыгнула. Напротив: медленно, но откуда-то очень чётко припомнила, где искать жгут, резиновую трубку для отсасывания воды из аквариума. Достала, удивляясь, что припомнила верно. Перетянула руку повыше локтя. И набрала скорую.

      А потом спокойно села рассматривать, насколько изменился вид ворсистой поверхности ковра. Поверхность стала какой-то будто не красивой: алый цвет втянулся между ворсинками, и в целом – всё вместе сделалось почти чёрным. Сначала-то красный хорошо контрастировал с зелёным и синим, но не долго.

      Пока мать детины принесла, наконец, спасительную бутылку, её дитятку уже увезли на скорой.

      Ну а позже?

      Да он замёрз на улице. Насмерть. Зимой следующего года.

      Руку-то ему зашили, а голову… – вот кому бы очень пригодилась другая голова – какого-нибудь, к примеру – пришили бы голову орла? Или чью бы ему надо? Может, моржа? Или древнего мудреца? Чтобы не привела его замерзать – в отравленном бессилии – посреди безразличной к страданиям загубленных в каменных джунглях детей столицы.

      Сквозь стекло – навылет…

      Не буду смотреть на ноги, всё равно ничего не видно.

      Америка. Стивен Кинг. Принц. Утку не подстрелила. Не попала. Москва. Четвёртый этаж.

      А я видела тело, выпавшее из окна примерно с девятого.

      Мимо окон вниз летело, а подол платья развивался и вихрился. Случайный взгляд примагнитился, и остановилась, и смотрела. И тело тупо шлёпнулось на козырёк над подъездом. Тогда его уже видно не было, и я пошла дальше.

      Я возвращалась с кладбища, где навещала похороненную маму.

      Нормально там на могилке, специфически очень тихо. Но мамы там нет. Она скорее во сне придёт, чем отзовётся из-под земли на кладбище… Хотя по правде сказать, она за все годы только два раза снилась.

      Один раз – специально, приснилась чтобы предупредить.

      В какой-то избе с бревенчатыми стенами мама сидела за дощатым столом, вероятно от времени сильно почерневшим, очень большим – на пол-комнаты… Мама посмотрела на меня, входящую в избу, и строго произнесла: «не надо тебе с ним быть». Обычно покойнили во снах не разговаривают. Понимаете? – Не надо… – так и сказала.

      И всё. Без объяснений..

      А я как раз уже была! С питерским парнем. Мы ехали на его дорогом почти новеньком джипе. В сторону «туда». Она приснилась днём на стоянке, когда мы, остановившись отдохнуть, задремали на пару часиков. И мама предупредила.

      Я дружку рассказывать не стала. Чего хорошего услышать, что мёртвая мама не велела мне с ним дружить? Зачем ему знать? Ещё обидится, мол, родственники не уважают.

      Но зря я не послушала маму. Надо было услышать, пускай бы хотя бы и без объяснений…

      Дружок меня – по дороге