Заповедник для академиков. Кир Булычев

стало неловко, что ее так рассматривают. – Хороши по форме, и щиколотки узкие – знаешь, я очень люблю, когда у девушек узкие щиколотки. А вот грудь маловата.

      Не выпуская расчески и продолжая лениво расчесывать кудри, Марта кошечкой поднялась с табурета, подошла к Лидочке и поцеловала ее в щеку.

      – И щечка у тебя пушистенькая. На месте мужиков я бы на тебя бросалась, как тигра.

      – Не дай бог, – рассмеялась Лидочка. Она взяла со спинки кровати свой халатик.

      – Ты не знаешь главной сенсации, – сказала Марта, возвращаясь к зеркалу, – сегодня ночью кто-то взломал дверь в погреб. Знаешь погреб по дороге к вышке, ну тот самый!

      – И что?

      – Больше ничего не известно.

      – А в погребе что-нибудь лежит?

      – В погребе пусто – какие-то доски, но ничего ценного. Замок сломали, а в воде, там вода, нашли спички – видно, они уронили спички и не смогли зажечь свечу.

      – Кто «они»?

      – Почти наверняка мальчишки из деревни.

      – Здесь есть деревня?

      – Это условное название – деревня Узкое, я тебе потом покажу, пойдем гулять и покажу – это флигели для слуг и несколько домов – там жила прислуга. Это в сторону Ясенева, напротив конюшен.

      Ударил гонг.

      – Да беги же! – закричала Марта, подталкивая Лиду к двери. – Даже мыться не надо – пописай и сразу в столовую. Если не хочешь под дождем листья собирать.

      – Не хочу, – сказала Лида и побежала в туалетную комнату. Тем, к счастью, никого не было. Все уже ушли в столовую.

      Кто-то залез в погреб. Лидочка знала, что это была подавальщица или ее сообщники. У нее здесь есть сообщники? Наверное, это сама графиня Трубецкая, которая пытается отыскать свои драгоценности. Разве так не бывает?

      Приведя себя в порядок, Лидочка побежала обратно в комнату. Марты уже не было – она ушла в столовую. Лидочка натянула юбку и фуфайку: в доме было прохладно.

      Верный Ванюша-рабфаковец – как она могла забыть о его существовании – ждал ее у входа в столовую, не входил, хотя уже прогремел второй гонг. Все сидели за столами, мрачная погода и темное утро подействовали на всех так уныло, что никто не стал хлопать в ладоши и изображать общественное осуждение опоздавшим. Лидочка с Ванюшей прошли к своим местам, и тогда президент Санузии поднялся во весь свой микроскопический росточек и натужно воскликнул:

      – Объявляю свою президентскую волю! Опоздавшие к завтраку, среди которых есть Иваницкая, опоздавшая уже дважды, отправляются на сбор листьев в парке. Все, кто посчитает решение президента справедливым, прошу поднять руки.

      Над столами поднялось несколько рук. Другие ели кашу, которую разносила пожилая, незнакомая Лиде подавальщица.

      – Дружнее! – завопил президент Филиппов.

      «Кто же его вырастил? – думала Лидочка. – Кого он приговаривал и расстреливал раньше? Наверное, был исполнителем в ЧК».

      Дружное осуждение не получилось. Тем более что тут же случился казус, потому что дверь снова отворилась, и, оживленно беседуя, вошли Алмазов с Альбиной, а за ними сонный астроном Глазенап.

      Лидочке