Заповедник для академиков. Кир Булычев

в метр. Вода стекала через края внутрь поставленной торчком широкой трубы и производила шум небольшого водопада.

      – Сообразили, в чем дело? – спросил Александрийский.

      – Туда сливаются излишки воды, – сказала Лидочка.

      – Правильно. Чтобы пруд не переполнялся. А на глубине по дну пруда проложена горизонтальная труба, которая выходит в нижнем пруду под водой, – вы можете запустить рыбку в водопад, а она выплывет в следующем пруду. Интересно?

      Александрийский совсем устал и говорил медленно.

      – Я прошу вас, – сказала Лидочка. – Давайте посидим. Три минуты. Переведем дух.

      – Отвратительно, когда тебя жалеет юная девица, – сказал Александрийский. – Дряхлый старикашка!

      – Вы совсем не старик! – сказала Лидочка. – И когда выздоровеете, я еще буду от вас бегать.

      – Я специально для этого постараюсь выздороветь, – сказал Александрийский, послушно отходя к скамейке.

      По плотине быстро шел человек – занятые разговором Александрийский и Лидочка увидели его, когда он подошел совсем близко.

      – Вот они где! А я уж отчаялся: решил – утонули! – Это был Матя Шавло.

      – Легок на помине, – сказал Александрийский. – Что вам не спится?

      – Вы перемывали мне косточки! – заявил Шавло. – То-то я чувствую, что меня тянет в парк. И что? Он называл меня развратником, лентяем, пижоном и наемником Муссолини? – Последний вопрос был обращен к Лиде.

      – Любопытно, – усмехнулся Александрийский. – Он взваливает на себя сотни обвинений для того, чтобы вы не заметили, что он упустил в этом списке одно, самое важное.

      – Какое? – спросила Лидочка.

      – Агент ГПУ, – сказал Александрийский.

      – Ах, оставьте, – сказал Матя, подходя к самому краю воды и глядя, как вода, серебрясь под светом луны, срывается тонким слоем в странный колодец посреди пруда. – Мне уже надоело, что каждый второй подозревает меня в том, что у Ферми я выполнял задания ГПУ.

      – Я вас в этом никогда не подозревал, Матвей, – сказал Александрийский. – Я отлично понимаю, что Ферми читал ваши работы. Как только он увидел бы, что вы агент ГПУ, вы бы вылетели из Италии в три часа. Кстати, Ферми не собирается покидать фашистский рай?

      – Маэстро признался мне, что намерен улететь оттуда, как только он сможет оставить свой институт, – ведь он же не жена, бросающая мужа. Целый институт…

      – Проблема национальная?

      – При чем тут национальность?! – Матя красиво отмахнулся крупной рукой в желтой кожаной перчатке. – На институт обратили внимание итальянские военные. Говорят, что интересуется сам дуче.

      – Это касается радиоактивных лучей?

      – Нет – разложения атомного ядра.

      – К счастью, это только теория.

      – Для вас, Пал Андреевич, пока теория. Для маэстро – обязательный завтрашний день.

      Лидочка увидела, как Александрийский чуть морщится при повторении претенциозного слова «маэстро».

      – Это – разговор для фантастического романа, – сказал Александрийский, но