Полет сокола. Уилбур Смит

его насмешливо скривились. Она почувствовала раздражение.

      – Я ошибся, – с улыбкой произнес он. – Ты такая же, как все. Разговоры, вечно одни разговоры.

      В наказание за эти слова Робин отпустила его, но тут же ощутила страшную пустоту и как результат новую вспышку ненависти.

      – Вы безбожник! – воскликнула она.

      – Как ни странно, – с иронией заметил Мунго, – большинство самых тяжких преступлений совершается с именем Божьим на устах.

      Правота его слов погасила ее пыл. Робин с трудом приподнялась и села в койке.

      – Вы работорговец.

      – У меня нет настроения спорить.

      Однако ее уже было не остановить.

      – Вы покупаете и продаете живых людей.

      – Ну и что? – усмехнулся он, еще больше разозлив ее.

      – Между нами лежит пропасть, которую не преодолеть.

      – По-моему, мы ее только что преодолели?

      Робин вспыхнула, краска залила шею и грудь.

      – Я поклялась посвятить жизнь уничтожению того, что вы отстаиваете! – выпалила она ему в лицо.

      – Ты слишком много болтаешь, женщина, – лениво протянул он и накрыл ее губы своими, не давая произнести ни слова, как она ни отбивалась.

      Ее сопротивление ослабло, и он легким толчком уложил Робин на койку и навалился сверху.

      Утром она не нашла его рядом – только на подушке осталась вмятина. Робин прижалась лицом к месту, где сохранился запах его волос и кожи, но тепло тела уже рассеялось, и белье лишь холодило щеку.

      На корабле царил переполох. Пробираясь по пустому коридору к себе в каюту, Робин услышала шум голосов с верхней палубы. Она очень боялась встретить кого-нибудь из команды и тем более брата. Как объяснить эту прогулку на рассвете, да к тому же в рваной и мятой одежде?

      Едва Робин с облегчением привалилась спиной к только что запертой двери, как раздался громкий стук – Зуга барабанил по двери снаружи.

      – Робин, вставай! Одевайся скорее, земля на горизонте. Выходи наверх, посмотри!

      Она поспешно окунула фланелевый лоскут в эмалированный кувшин с холодной морской водой и обтерлась. На салфетке остались следы крови.

      – Следы греха, – сурово объявила Робин самой себе, но раскаиваться оказалось трудно. Она чувствовала себя великолепно и мечтала о сытном завтраке.

      Легкой танцующей походкой она поднялась на верхнюю палубу. Ветер игриво развевал ее юбки. Первым делом она нашла глазами Мунго, который стоял у наветренного борта в одной рубашке и брюках. На Робин обрушился целый ураган противоречивых мыслей и чувств, и главной была мысль о том, что таких безнравственных и легкомысленных красавчиков надо держать за решеткой как угрозу всему женскому роду.

      Сент-Джон опустил подзорную трубу, оглянулся и слегка поклонился. Робин едва заметно кивнула, холодно и с достоинством. Навстречу спешил Зуга; радостный и возбужденный, он схватил сестру за руку и подвел к борту.

      Над зеленовато-стальными волнами Атлантики возвышалось