Они устали. Андрей Минеев

вас.

      – Шагай аккуратно, дядя Саня! А то сейчас последнюю шляпу потеряешь.

      – Александр Петрович! – громко раздался из темноты насмешливый женский голос. – Ты чего в шляпе? Жарко?

      – Раечка! Это я с мужем твоим поменялся… – отворачиваясь от ветра, откликнулся он. – Я ему шапку подарил, он мне ключи от вашей квартиры отдал.

      – А у нас там брать нечего. Ни денег, ни выпить нечего.

      – Я знаю, я пожалел сто раз, что согласился. Главное, он меня сам предупреждал: «У меня, говорит, в квартире ничего нет. Одна жена, и та старая…»

      Когда они позже случайно оказались одни в стороне от всех, она выговаривала ему с укором:

      – Шляпа от первой жены осталась? Это она заботилась, чтобы ты всегда хорошо выглядел. Модные вещи тебе покупала. А новой жене чего надо? Только чтобы деньги приносил? Ходишь, как кот помойный. Прости меня, Саша, но какой ты все-таки… У меня просто нет слов. Я все понимаю, тяжело тебе. Но такую женщину променял на черт знает что.

      Зима. Холод. Ночь. Горят огни завода. Над толпой поднимается пар. За стеклянными дверями проходной выстроилась охрана. В томительном ожидании все тихо разговаривают:

      – Ты к Новому году готовишься? Подарок жене купил?

      – Не хера морду баловать. Какие сейчас могут быть подарки? Это раньше не достать было. А сейчас подарки на любом углу, были бы дрожжи.

      – Этого дурачка с высокой зоны совсем не видно последнее время. Он зимой поспокойнее, да? Не так дуркует.

      – Вчера только по цеху пробегал. Язык всем показывал.

      – Да? Может, потепление было?

      В черном небе ярко светит полная Луна. На ней видны темные пятна морей и океанов. Очертания мифического лунного зайца.

      – Ох, и напирают сзади! – ворчит сверху мужской голос.

      – Холодно, вот и жмемся! – игриво отвечают внизу женщины.

      Все с нетерпением смотрят на электронные часы. Ждут контрольное время.

      – Двери открывайте, а то сломаем! – заранее предупреждают охрану из толпы.

      – Возьмешь себе. Нужна дверь на даче? – сердито ворчит охранник.

      – Такая не нужна. Здесь дверь больше, чем моя дача.

      На табло сменились зеленые цифры. Охранники отодвинули засовы и поспешно отошли в сторону. Во все распахнувшиеся двери вломилась толпа. Толкаясь, перескакивают через турникеты и бегут к автобусам занимать сидячие места. Качая головой, прижатый к стене охранник привычно изумился:

      – Эх, и дурдом!

* * *

      У него раздутое лицо, которое похоже на маску. Лишь моргают маленькие заплывшие глаза и шевелятся губы. Гладко уложены белые волосы. Он сидит прямо и неподвижно. Его руки лежат на столе, он прячет изуродованную левую кисть, на которой отсутствуют пальцы.

      – Сегодня, в этот необыкновенно важный для меня день, хочу сказать чуть больше личных слов, чем говорю обычно. Я хочу попросить у вас прощения.

      Он едва сдерживает подступившие слезы, когда дрогнувшим голосом произносит:

      – Я никогда этого не говорил, сегодня мне важно вам это сказать. Боль каждого из вас отзывалась болью