Они устали. Андрей Минеев

я тебе дядя? Я старый, по-твоему?

      – Нет, дядя Саня. Это просто у тебя голова седая.

      – Я весь седой. И голова, и яйца. Слишком много они видели страшного.

      Седой бригадир сел за стол и достал сигареты. Закурив, повертел в пальцах порванную резиновую прокладку и бросил на пол.

      – Вы вот не знаете. А раньше при коммунистах горсть вот этих позорных сальничков самолетом привозили черте откуда. Лишь бы конвейер не встал. Если раньше главный конвейер стоял больше часа, сразу звонили в Москву. Любой вопрос решался.

      – Зато сейчас он неделю будет стоять, никому до него дела нет. Никто даже не поинтересуется.

      Сплюнув, молодой слесарь растер плевок подошвой ботинка и процедил сквозь зубы:

      – Сейчас в Москве, наоборот, стараются задушить этот ВАЗ совсем. Вы заметили, как кто с Москвы приезжает, сразу зарплату платить нечем, денег ни на что нет. Кормить этих чертей.

      – Вот был бы я сейчас в правительстве, я бы что сделал? – обвел всех взглядом Князев. – Взял бы весь бюджет и на полгода отдал бы его на оборону, восстановил бы армию такую, какая раньше была. Все равно все полгода как-нибудь проживут. Ты проживешь полгода? Все как-нибудь протянут. Зато нас во всем мире опять уважать будут.

      – Взять Тихоокеанский флот, погрузить на него пьяных деревенских мужиков с вилами и отправить в Штаты!

      – Раньше никто не смел против Союза тявкнуть, все боялись. А сейчас, как босяки, шляются по всяким валютным фондам, клянчат денег. А нам полмира должны.

      В прореху расстегнутой рубашки видно, что на шее у него висит на толстой цепи большой крест. Тщательно показаны страдания распятого человека. Раны истощенного тела, мученически склоненная на грудь голова.

      – Если в Штатах в какой-нибудь тюряге кофе холодный подадут на завтрак, там сразу бунт.

      – Профсоюз американских урок, да? – он криво усмехнулся. – Типа «Единства» такая же беда?

      – А чего ты смеешься? Так и есть.

      – Раньше здесь нормальные люди работать не хотели. Вьетнамцев сюда завозили. А теперь моему сыну, который пять лет на инженера учился, чтобы простым рабочим сюда устроиться, мне надо было взятку дать. Превратили завод в мешок денег, из которого берут, сколько им надо. Ни производство, ни люди. Ничего им не нужно.

      С крыши капает вода. В углу под ящиками монотонно стрекочет сверчок.

      – Слышали, в дирекции с двадцатого этажа менеджер выбросился?

      – Выкинули, скорее всего.

      – Он три предсмертных записки написал.

      – Не жалко. Там нормальных людей нет. Одни жулики.

      – В Самаре вон на них только начали копать, они им УВД вместе с ФСБ спалили. Там пятьсот уголовных дел лежало на все заводское начальство. Теперь часовню рядом построили грехи замаливать.

      – Там вроде приказ вышел, чтобы всем следователям дела по памяти восстанавливать.

      – Как ты себе это представляешь? И кто там будет восстанавливать? Тебе говорят, что там всю контору спалили. Семьдесят человек сгорело!..

      – Правильно делают, что спаивают русский