Привет из прошлого. Олег Вайс

совести поднялся

      потолок,

      осветив наш самый тёмный

      уголок.

      Пел о дружбе, о хорошем

      и плохом,

      жизнь улучшить Ты хотел

      своим стихом.

      И в Париже, и в узбекском

      Чирчике,

      песни пел на чисто русском

      языке.

      Мир изменится и канут в век

      года,

      в сердце нашем Ты остался

      навсегда.

      Кошкина молитва

      У кошки бездомной орава котят:

      цена легкомыслия в марте,

      она не жалеет о прошлом, хотя,

      ей снится подвал на Монмартре.

      Подвальчик на солнечной стороне,

      где даже и осенью сухо,

      а рядом скулит не на русский манер,

      такая же, только сука.

      Лижет французским своим языком,

      щенят, постигающих Фрейда,

      незрячим, впитаются в кровь с молоком,

      инстинкты любить без апгрейда.

      Хоть в кровь им изгрызли потомки сосцы,

      и тощие пуза отвисли,

      обе не ждут ни Харибд и ни Сцилл,

      повсюду и ныне и присно.

      И молится кошка незримым Богам:

      за всех обездоленных мантра,

      за суку с Монмартра и кошек с Багам,

      и за повторение марта.

      Свобода

      Бьётся рыба на крючке,

      бьётся бабочка в сачке,

      а на шее бьётся жилка,

      тесно ей в воротничке.

      Вся надулась от натуги,

      аж в глазах поплыли кр‘уги,

      и дрожмя дрожат поджилки,

      как в горячечном недуге.

      Распустил я воротник,

      воздух в грудь мою проник,

      я, как птица на свободе,

      словно узник без вериг.

      Скучно без воротничка,

      скучно рыбе без крючка,

      жилке ровно биться скучно:

      спит, как скрипка без смычка.

      Донага разделся, гол,

      но в душе царит раскол,

      а свобода где-то рядом,

      без претензий на престол.

      Строг наряд её и прост,

      с ней коса на всякий рост,

      и не давит шею ворот

      ожерелие из звёзд.

      Кофе в постель

      Любишь ты кофе в зёрнах,

      непременно ручной помол,

      с пенкой чтоб был и чёрный,

      чтоб дух ароматный шёл.

      Впотьмах, обжигаясь об турку,

      я тебе сочинял мадригал,

      куплет напевал про Мурку,

      а кофе всегда убегал.

      Как мираж появлялась на кухне,

      ты в сонном ещё забытье,

      казалось, что мир весь рухнет,

      растворится в небытие.

      Пьянил в полумраке твой профиль,

      озноб ниспадавших бретель,

      я спешил отвечать на Голгофе,

      за кофе сбежавший…, в постель.

      Приметы осени

      Приметы осени ещё не режут глаз,

      их август скроет жаркими деньками,

      упрятав в память тысяч фотокамер,

      на снимках лета, в профиль и анфас.

      И лишь разглядывая фото из альбома,

      заметишь первые морщинки на лице,

      глаз выражение, доселе незнакомое,

      как