Похищение Энни Торн. С. Дж. Тюдор

забое он зарабатывал больше. Они с мамой стали чаще спорить, обычно о том, как много она тратит, и о том, как он не понимает, сколько денег требуется, чтобы накормить и одеть растущую семью. Именно в такие моменты он уходил в паб. Он всегда посещал одно и то же заведение. То самое, в котором пили его бывшие коллеги-шахтеры. «Арнхилльский герб». Уволившиеся шахтеры пили в «Быке». Подобием нейтральной территории был только «Бегущий лис». Там не пил никто из шахтеров. Зато там пили ребята постарше, зная, что в этом заведении они не рискуют наткнуться на моих отца или дедушку.

      Мои родители не были плохими. Они любили нас как умели. Если они ссорились и уделяли нам мало внимания, то это лишь потому, что работы у них было много, денег – мало и они часто сильно уставали.

      Конечно, у нас были телевизор, видеомагнитофон и компьютер, однако, даже понимая, что мои слова могут прозвучать как рекламный слоган, я скажу, что мы с Энни часто развлекали себя сами, играя на улице в салочки и футбол или рисуя мелом на асфальте; в дождливые дни мы сидели дома и играли в карты. Я никогда не уставал развлекать свою маленькую сестренку. Мне нравилось проводить время с ней.

      По утрам в субботу, если погода была хорошей (или хотя бы не дождливой), мама давала нам с Энни немного денег на сладости и выпроваживала нас из дому, говоря, чтобы мы не возвращались до вечера. Обычно мы были этому рады. В такие моменты мы чувствовали себя свободными. У меня была Энни, у Энни был я, и у нас обоих было наше воображение.

      Примерно к моему пятнадцатилетию все изменилось. У меня появились новые «приятели». Стивен Хёрст и его шайка. Шпана, в рядах которой неуклюжему, замкнутому ребенку вроде меня делать явно было нечего.

      Вероятно, Хёрст просто принял мою необщительность за крутость. Или увидел во мне мальчишку, которым было легко манипулировать. Какой бы ни была причина, мысль о том, что я стал частью его банды, приводила меня в состояние полного щенячьего восторга. До этого меня никогда не тяготило мое одиночество. Но ощущение того, что тебя принимают за своего, может опьянить подростка, который даже ни разу не был на вечеринке.

      Мы шатались по деревне и делали то, что обычно и делают компании подростков: сквернословили, курили и пили. Мы рисовали граффити на ограде детской площадки и наматывали веревки качелей на перекладины. Мы забрасывали яйцами дома учителей, которые нам не нравились, и резали шины автомобилей тех из них, кого по-настоящему ненавидели. И мы издевались над другими детьми. Мучили тех, кто был слабее нас. Детей, которые были во всем похожими на меня, о чем я старался не думать.

      Внезапно проводить время со своей восьмилетней сестрой для меня стало совершенно не круто. Я начал ее страшно стесняться. Когда Энни просилась со мной в магазин, я отказывал ей под различными предлогами или просто уходил, пока она меня не видела. Если я был со своей новой шайкой на улице, то отворачивался, когда она мне махала рукой.

      Я старался не замечать боли в ее глазах и то, как она понуро опускала голову. Взамен я начал