Потерянная принцесса. Алина Немирова

во сне Мархог: ему ран не досталось, но, должно быть, страшен оказался сон юноши после вчерашней битвы.

      – Магистру, – особенным голосом произнес Бруно. – Ну да, раз уж нашелся фогт, который обеспечит неведомому пришельцу аудиенцию у брата Анно…

      – Давай-ка очистим место для трапезы [13], брат. Бруно фон Хельдрунген, ты имеешь в виду, что я должен был сказать что-то иное? Или сделать не то, что сказал?

      Тут были кое-какие подводные камни. Фогт – орденская должность; не комтур, конечно, тем паче не ландмейстер, однако первая, о которой имеет смысл говорить. А такой отряд вести, какой был у них еще позавчера, – это для фогта близко к верхнему пределу, потому что тут уже совсем рядом пределы малых комтурств начинаются.

      Так что лишнего Лютгер фон Варен на себя не взял. Однако фогтом он в этой вылазке назван не был, хотя и командовал отрядом. В Ордене, как известно, все семейные связи и мирские титулы прекращают свое существование, даже Великий магистр рядовому орденскому рыцарю – брат. Только вот в действительности не все обстоит так просто, а если и все, то не всегда. Раз уж Хартман фон Хельдрунген, прежде имперский рыцарь, сейчас – вторая фигура в орденской иерархии (и по заслугам, кто же спорит!), то… В общем, если в каком-нибудь отряде окажется его племянник Бруно и при этом не он будет этот отряд возглавлять, то должность подлинного командира тоже прямо определена не будет.

      Так что согласно букве закона Лютгер – никакой не фогт. Другое дело, стоит ли такие подробности объяснять тому мусульманскому вождю, который сейчас рвется на переговоры с Великим магистром? И можно ли чинить ему препятствия? Особенно если он, вдобавок ко всему, твой спаситель.

      – Нет, брат-рыцарь, – очень недолго подумав, ответил Бруно совершенно обычным голосом. – И в сказанном, и в сделанном ты абсолютно прав.

      – Сделанного-то покамест немного…

      – И вот чтоб лучше это начатое завершить… В общем, сам на всякий случай знай и магистра извести: это не сельджуки.

      Лютгер выжидающе посмотрел на Бруно.

      – Чуть иная речь у них, когда они переговариваются друг с другом, – пояснил тот. – Язык тюркский, но акцент более гортанный. Ряд слов вовсе незнакомых. Ну и – где встретишь сельджука, чтоб прилюдно пил вино? А цапелью лапку ты и сам заметил.

      – Ага… – Лютгер мысленно переложил несколько бусинок на невидимом абаке, но общая сумма от этого не изменилась. Есть ли разница, ближний сосед или дальний предлагает союз против всеобщего врага? От ближнего обычно больше проку, но ведь дальний имел в виду что-то совсем особенное, раз уж в путь отправился! – Не знал, что ты владеешь тюркскими наречиями. Да еще столь совершенно.

      – Ты многого обо мне не знаешь, брат-рыцарь…

      – Верно. Я, например, не знаю, как ты зовешь своего коня.

      Бруно фон Хельдрунген своего коня сохранил, единственный из всех братьев и полубратьев, кто выжил вчера. Не потому, что как-то специально его берег: никто во вчерашней битве не щадил ни лошадей, ни себя. Теперь нехватки в конях не будет, но все они потеряли всадников, и орденских,

13

Старонемецкий фразеологизм, соответствующий нынешнему «расставить все точки над “i”».