Мун крекерс. Владимир Черногорский

оставим на крайний случай, – за долгие годы мытарств монах приспособился читать чужие мысли.

      Обабков поперхнулся слюной, изобразил зашитый рот и нацарапал ногтем на планшете: «Тсс. Нас пишут».

      ***

      Многое повидал на своем веку верблюд Гоша, – чай не в столичном зоопарке печенье клянчил. Но что бы так пили…

      При одном воспоминании корабль пустыни ощутил приступ тошноты. «Ну ладно я – двугорбый, а эти то, эти, куда в них столько влезает? Уму непостижимо». Он попытался восстановить хронологию событий:

      1. Родился… – впрочем, это неважно

      2. Детство/отрочество пропускаем

      3. Приезд космонавтов

      4. Торжественная встреча

      5. Концерт художественной самодеятельности

      6. Банкет

      7. Банкет

      8. Банкет

      9. Три ходки в штабную юрту за добавкой

      10. Банкет

      11. Обзорная экскурсия по окрестностям

      12. Банкет

      13. Три ходки в гримерку за девками

      14. Катание космонавтов

      15. Катание девок

      16. Катание космонавтов с девками

      17. Банкет

      18. Развоз руководящих сотрудников по юртам:

      А) первый пошел

      B) второй пошел

      C) третий…

      Дальнейшее представлялось смутно. Болел горб, саднили колени, першило в горле и… под хвостом.

      Помнил, как мчался с оборванной уздой по степи. Словно вольный ветер. Словно стрела без должного оперения. Как, поскользнувшись на шкурке наркомовского банана, воспарил к небесам. Ни тени сожаления! Ни грамма отчаяния! Только он и звезды. Не те, что осыпают погоны и головы влюбленных, но маячки внеземных цивилизаций. И бродит среди них его волоокая верблюдица, и он непременно ее найдет. Так он летел, пока не выдохся, и, казалось, расплата за мечту неминуема. Однако Вселенная распахнула объятия и бросила Гоше спасительный круг в виде первого попавшего ей на глаза летательного аппарата. Чудом инженерной мысли оказалось архи секретное изделие номер 2*М (модернизированное) с отвисшими по всей длине усами-антеннами и стариками-космонавтами, которые тщетно пытались употребить новодел по прямому назначению.

      Верблюд заарканил уздой космолет и продолжил путь зайцем.

      При подлете к Луне Гоше удалось перетереть волосяной аркан желтыми от многолетнего жевания дурман-травы зубами, и точка приземления пришлась не менее чем за дюжину верст от той, где высадились официальные астронавты. Первые дни – социопат поневоле – он бродил, прикинувшись сутулым сурикатом. Через неделю пришло осознание, что будь ты самым распоследним из семейства мангустовых, но принимать пищу хотя бы иногда просто необходимо. Меню на незнакомой планете разнообразием не баловало: пустая тара да мерзкие слизняки под завалами камней. Улитками Гоша брезговал, ибо считал их порождением загнивающего капитализма. «Приспособленцы, мать вашу!» – верблюд давил извращения «высокой кухни» натруженным