Мун крекерс. Владимир Черногорский

кружки, оправились. В камере погас свет. За окошком размером с тыкву чернела все та же ночь с голубой звездой, застрявшей между решеток. Обоим казалось – минуло суток трое.

      – Может, еще чаю? – спросил Петрович.

      – Наглеть не станем, а то потом не дадут.

      – И то верно. Спать?

      – Давай.

      Не успели лечь, как снова вспыхнула лампа в железной сетке. С грохотом отошел засов.

      – На выход! Оба!

      Старики с испугом переглянулись.

      – В расход, что ли?

      – Там скажут. Быстро!

      Глава 2

      В большой душной комнате, куда их привели под конвоем, из мебели – только стол с вертушкой и засиженный мухами шкапчик. Ни стула, ни табуретки. На плакате, прибитом к стене гвоздями, скуластая морда, желающая примерить противогаз, с надписью: «За тридцать секунд или никогда!»

      Вторая, такая же до деталей, словно с нее писали, висела над разъятым воротничком форменной рубахи с нашивкой неизвестной породы. «Воистину, если Господь захочет, что б ты умер, он выберет самый надежный, а порой и самый причудливый способ…» – едва подумал Филон, как:

      – Эти, что ли? – обратилась морда к кому-то, кто, видимо, стоял за спинами арестантов, решивших не делать лишних движений.

      – Эти, товарищ генерал!

      Оба чуть не подскочили в штанах. Обабков испытал горячий прилив патриотизма и желание помочиться. Филон сильнее задышал в бороду.

      – Вот что, значит… – морда подошла ближе. – Партии нужны добровольцы.

      Повисла пауза. Арестанты соображали, как они соотносятся с партией и к каким жертвам готовы ради нее. Обабков пришел к выводу, что сочувствует, но жертвовать не намерен. Филон, всегда готовый к смертному бою, в свою очередь никак не клеился к партии. Когнитивный диссонанс, короче, первостатейный.

      – Амнистия. Ящик тушенки. Государственная награда, – продолжила морда, прибив арестантов взглядом.

      – Ну а если…

      – Барак на Новой земле. Тюленей дрессировать. Пожизненно.

      – Когда?

      – Через два часа.

      – Готовы, – враз ответили добровольцы.

      – Караульный! Веди говнюков к майору, на инструктаж.

      У товарища майора болел зуб.

      Точнее, – ныл. Болеть он не мог, так как его удалили еще до призыва в ряды вооруженных сил. С тех пор зловредный премоляр напоминал о себе в самые неподходящие моменты и без того нелегкой службы выпускника артиллерийского училища. Собственно, из-за него – гаденыша – лейтенанта Анатолия Барсюка и перевели на кадровую работу. «На хрена мне такой наводчик?! – взревел комбат, увидев на тренировочных стрельбах молодого офицера с укутанной в старушечий платок щекой, – То косоглазого пришлют, – молотит все подряд, то еврея… Армия вам не зоопарк!»

      Медкомиссия, не найдя «болючей» улики, квалифицировала случай как «воспаление хитрости» и рекомендовала Толика в органы. Но и там молодой офицер надолго не задержался. Проработав нелегалом около двух лет, мистер Анатоль примелькался в среде дантистов – его выдавали топорные металлические