Мун крекерс. Владимир Черногорский

в скафандр не лезет. Крупноват, товарищ генерал. Да. Не могу знать. Может… Да, понял вас. Так точно. Разрешите исполнять?

      – Ну чего?

      – Так грузи, сержант…

      ***

      Грохот раскатился по степи, вспугнул птиц до самого Иртыша. Огромный косматый факел поднялся в небо, пробил дыру в туче, лег в дрейф, а затем погас, умалившись до светляка. К вдавленному в кресло Обабкову вернулся дар речи:

      – Ыгм?

      «Степной алмаз! Как полет? Прием!»

      Филон заерзал в кресле, ловя лапами микрофон, болтавшийся в невесомости.

      – Зае… Ироды… Двенадцать минут! Полет нормальный!

      «Второй пилот! Подтвердите! Прием!»

      – Ыгм!

      «Принял! Подтверждаю! Счастливого пути, ребята!»

      – Ребята, вашу-то мать… Ты как, Петрович?

      Над приборной панелью парила борода, заслоняя кнопки. Над нею – массивный крест и широкое как бубен лицо монаха.

      – Фило-о-он…

      – Сам знаю, что Филон. Дышишь? – монах постучал костяшкой по стеклу напротив носа пенсионера. Тот кивнул, что не так-то просто с банкой на голове.

      – Вот и молодец. Спи, Петрович, не скоро еще приедем. Следующая остановка – Тверь.

      ***

      Космический челнок ничем не напоминал ракету с благородными очертаниями – скорее старинную ванну с четырьмя лапами, брошенную с верхнего этажа разъяренной дамой, уличившей мужа в измене с племянницей.

      Петрович, которого, наконец, перестало тошнить, как последнюю сволочь у стриптиз-клуба, начал ерзать в скафандре.

      – Филон, пособи, а?..

      Стянутый с пенсионера скафандр занял половину отсека. Его кое-как умяли, прибив ногами к полу. Шлем с укоризной косился из-под панели.

      Шли вторые сутки полета. Петрович мучился поясницей и перспективами. Земля за иллюминатором висела синим блином – далекий шарик в бескрайнем космосе. Где на ней Самара, а где Анапа, было не ясно. Зато Луна стала гораздо ближе и больше.

      За 120 минут влюбленные успевают пожениться, сделать детей и пиццу, харизматичные правители – объявить войну соседу, перемирие и начало затяжных праздников, а сноровистый интендант гарнизона ограничился короткой фразой: «И так сойдет». В итоге НЗ выдали на «соседний рейс», которым Тузик с Шариком намыливались на Марс, – полмешка «Педигри» и до белизны вываренная кость, утратившая питательную ценность и запах («Что б мебель в космолете не грызли, сукины дети!»).

      – …молоко, непременно парное, вечерней дойки. Важно! —молочница должна быть миловидна лицом, статна фигурой, опрятна туалетом и помыслами. Помните, юноша: сублимированные продукты порождают сублимированные чувства, – монах отобрал у Петровича пакетик с собачьими гранулами.

      – Интересно, се-ли-ни – это научное название или военный шифр? – Петрович листал журнальчик с надписью на обложке: «Все, что вам нужно знать для успешного космического полета (чайник эдишн, на шести языках с картинками)».

      Бывавший на Афоне монах прервал гастрономический