зашли далеко – девушка забеременела. И тут случилось самое непонятное: возлюбленный избил ее до полусмерти за то, что пошла с девчонками в кафе без его разрешения. Ей даже в голову не пришло спрашивать у него разрешения, она просто рассказала: «Я ела обалденное мороженое!» Сириец забрал у девушки мобильный телефон и держал ее в запертой комнате на съемной квартире почти двое суток без воды и еды. Этот горе-любовник кричал, что она проститутка, как и ее подружки, мама, бабушка и вообще все не-сирийки. В придачу сломал ей два ребра, нос, выбил несколько зубов, порвал ухо – это он снимал подаренные ей сережки. В общем, «воспитывал» всеми возможными способами, пока не довоспитывался до маточного кровотечения. Понимая всю опасность случившегося – в смысле, опасность для себя! – он выволок девушку на площадку и сбежал к друзьям, строго-настрого приказав говорить, что она упала с лестницы и вообще его не видела. Она так и говорила. И это больше всего сбило Наташку с толку: избитая и оскорбленная девушка лгала в пользу нелюдя! Ребенка она, конечно, потеряла. Ее отец, прокурор, добился того, что эту сволочь выдворили из страны. Но эта история не отрезвила других девчонок, и буквально через полгода еще одна их сокурсница попала в подобную ситуацию с очень вежливым и воспитанным парнем из Афганистана. Наташа больше не повторяла бездумно знаменитую фразу «Восток – дело тонкое», а вкладывала в нее определенный смысл: понять, что творится в голове человека, выросшего в другой культуре и религии, невозможно. Может быть, где-то и были «не такие» мусульмане, но она в это не верила. Больше всего ее бесили соотечественницы, принявшие мусульманство: они били себя кулаками в грудь и кричали, будто на родине их мужей столько прав и свобод для женщин, что христианкам и не снилось. А особо зомбированные козыряли тем, что у ваших мужей, мол, будут любовницы, это обязательно, и они вас бросят, и еще квартиру будут делить и шкаф распиливать, а вот мусульманин жену не бросает, он просто приводит в дом другую законную жену…
После такой аргументации голова будущего юриста пылала от негодования, а мозг, впитавший оба кодекса, гражданский и криминальный, потихоньку плавился. Но Наташка, как истинная дочь бизнесмена, славящегося своим хладнокровием, вовремя встряхивалась, приводила мозг в надлежащее состояние и четко следовала нормам культуры, впитанной с молоком мамы. И предпочитала не посещать государства, в которых правят законы шариата, – ну, не принимала ее душа эти законы. А ее мозг не понимал, как можно поднять руку на женщину только потому, что она слабее и не ответит. Было во всем этом что-то бесчеловечное, основанное на яростном унижении женщины, и от этого унижения, настойчиво, с воодушевлением и безапелляционной наглостью поддерживаемого мужчинами, плохо пахло. А для Наташки даже не пахло, а воняло тупым мужским отчаянием и бессилием – тем, что она больше всего презирала в мужчинах. Но понять, откуда «растут ноги» этого отчаяния и бессилия, она не пыталась, потому как за пять минут во всем этом не разберешься, а ей не хотелось
