Последний рубеж. Роковая ошибка. Найо Марш

сочувственно произнес сержант. – Да и вас бы от них не мешало избавить. Увы, таков порядок, сэр! А теперь извините, мне нужно сообщить обо всем суперинтенданту Кюри в Маунтджой. Мое почтение, мистер Аллейн. Надо же какое совпадение. À ce soir[9]! – Улыбнувшись им, он направился к карете «Скорой помощи», переговорил с санитарами, после чего один из них вышел из машины, открыл задние дверцы и исчез внутри. Дверцы захлопнулись. Сержант Планк ободряюще кивнул Джасперу и Рики и пошел к дому.

      – Как считаете, много таких сержантов Планков в нашей полиции? – спросил Джаспер у Рики.

      – Есть, но не в таком изобилии, как раньше, пожалуй.

      – Что ж, дорогой Рики, полагаю, можно теперь совершить освежающую прогулку в Л’Эсперанс.

      – А вам не кажется…

      – Что?

      – Что нам следует остаться, пока он… не посмотрит на нее.

      – Врач ведь с ним?

      – Да, с ним.

      – Ну, тогда незачем…

      И все же оба колебались, будто бы и «Скорая помощь», и ее пассажиры непостижимым образом влекли их к себе. Джаспер закурил сигарету. Рики достал трубку, но не стал ее разжигать.

      – Тот еще денек выдался, – покачал головой Джаспер.

      – Да уж.

      Они пошли к воротам.

      – Боюсь, вас все это ужасно расстроило. Как и бедняжку Джулию, и моего неугомонного братишку… его, правда, по другой причине.

      – А вас разве нет?

      Джаспер резко остановился.

      – Расстроило? Ну, не так глубоко, как вас, наверное. Я ведь ее не видел. По моей теории, шок и ужас от смерти человека ощущаешь в полной мере, только если был ее свидетелем. Однако должен признаться, у меня возникло некое побуждение, за которое мне, пожалуй, стыдно. А может, и нет.

      – Расскажете?

      – Почему бы нет. Когда санитары внесли во двор закрытые носилки с мисс Харкнесс, я подумал: «Слава богу, что не я их нашел». Ну, останки, или как там правильно говорят. А затем санитары вдруг без предупреждения направились в мою сторону, и у меня вдруг возникло ужасное желание подойти и откинуть брезент. Думаю, что если бы все это можно было сделать мгновенно и одним движением, я бы так и поступил. Подобно тому, как Антоний явил Цезаря римлянам. Конечно, брезентовый чехол был застегнут, я бы провозился с застежкой, да никто и не позволил бы мне это сделать. Но почему вообще мне в голову пришла такая мысль? Плохо же мы знаем сами себя, согласны?

      – Похоже, что так.

      – Чистосердечное признание облегчает душу, – сказал Джаспер. – Но сам акт признания вызывает глубокое чувство стыда.

      – Вон он идет.

      Из дома вышел мистер Харкнесс с сопровождением, как и полагается родственнику жертвы несчастного случая. Его поддерживали под руки – с одной стороны доктор Кэри, с другой – сержант Планк. Водитель вышел из машины и открыл задние дверцы. Оттуда выглянул санитар.

      – Это быстро, – пообещал доктор Кэри.

      Повинуясь какому-то общему порыву, Джаспер и Рики отвернулись и зашагали прочь. В полном молчании они обогнули дом и вышли за ворота. Со стороны утеса с рокотом

9

До вечера (фр.)