Ласточки и Амазонки. Артур Рэнсом

бухты Холли-Хоу, был длинней северного. Капитан Джон не хотел попусту рисковать. У оконечности Дарьена могли встретиться подводные камни. Поэтому Джон правил из бухты непосредственно в открытое море, пока не открылись соседние заливчики берега. Остров виднелся среди озера, по-прежнему вдалеке. Отсюда он казался даже дальше, чем с Дарьенского пика. Наконец Джон дал волю парусу и поднял румпель. «Ласточка» плавно повернула и легла на курс фордевинд, держа курс прямо на остров.

      Мама с няней и Вики еще стояли на молу. Вот они в последний раз помахали уходящему парусу. Команда «Ласточки» дружно замахала в ответ… и бухта скрылась за мысом. Теперь был виден только Дарьен. Тот самый пик, с которого они впервые увидели свой остров. Теперь и этот пик как будто уменьшился. Все уменьшилось, кроме озера. Зато оно казалось куда обширнее прежнего.

      – Гик у нас не перебросит? – спросила старпом Сьюзан. Ей был памятен невеселый денек в прошлом году. Тогда они тоже шли полным курсом, правда на другой шлюпке, и гик вдруг решительно устремился к противоположному борту, крепко приложив ее по голове, – ушиб долго болел.

      – Поглядывай на флаг, – сказал капитан Джон. – Дует пока все время с одного борта. Значит, не перебросит.

      Ветер тянул несильно и ровно. Джон втихомолку радовался тому, что в его самом первом самостоятельном плавании, да еще на перегруженной шлюпке, хотя бы погода не создавала дополнительных трудностей. Поди зарифь парус, когда повсюду под ногами палатки, жестянки, посуда… А так – хоть полюбоваться на все, что выглядело с воды совершенно иначе, нежели с Дарьенского пика!

      Остров располагался не точно посередине озера. Он лежал гораздо ближе к восточному берегу, то есть к Холли-Хоу и Дарьену. С этой стороны береговая линия была сплошь изрезана небольшими мысами. Кое-где к самому урезу воды спускались поля, но большей частью берег покрывали густые леса. Там и сям среди деревьев виднелись дома, но довольно редко. А выше леса вздымались склоны холмов, покрытые верещатником.

      Проходя мимо мыса, следующего за Дарьеном, впередсмотрящий Роджер отрапортовал о появлении корабля и указал в сторону берега. Парус был как раз с того борта, поэтому Роджер первым заметил судно. В бухте за мысом стояло темно-синее судно довольно необычного вида. Оно было длинным и узким, с высокой рубкой и рядом стеклянных иллюминаторов вдоль борта. Носовая часть заставляла вспомнить о старинных клиперах, а вот корма – о родстве с пароходами. Положенной мачты судно не имело. На ее «штатном месте», прямо перед застекленной рубкой, виднелся лишь небольшой флагшток. Над кормовой палубой был натянут навес, и под ним в кресле сидел какой-то рослый толстяк. Кораблик был причален к большому бую.

      – Это плавучий дом, – сказал Джон.

      – Что такое плавучий дом? – спросила Титти.

      – Это судно, которое используется как жилище. В Фалмуте было одно такое, на нем люди круглый год жили.

      – Вот бы нам круглый год в таком доме жить, – сказала Сьюзан.

      – Я когда-нибудь обязательно такой заведу, – сказал Джон. – И Роджер тоже. Папа ведь, по сути, так и живет…

      – Да, но у него все иначе. Эсминец – это