Шпион и лжец. Ребекка Стед

ставит на стол и раскрывает. Мы видим большую пластмассовую канистру с какой-то жидкостью, со всех сторон обложенную льдом.

      Мистер Ландау просит Гейба раздать крошечные бумажные стаканчики, потом обходит класс и наливает каждому в стаканчик чуточку этой загадочной жидкости.

      – Только не пейте, – говорит он. – Просто подержите на языке.

      Он наливает несколько капель и себе, прислоняется спиной к учительскому столу и опрокидывает стаканчик в рот.

      Мы делаем то же.

      Жидкость солёная и холодная.

      – Просто солёная вода, – говорит кто-то.

      Мистер Ландау кивает.

      – Но солёная как? – спрашивает он. – Чем это ощущение отличается от крендельков?

      – То была сухая солёность, а это мокрая, – говорит Гейб.

      Но дело не только в этом. Этот вкус напоминает мне землю, или кожу, или животных. Я взбалтываю остатки жидкости в стаканчике и пытаюсь вспомнить.

      – Это… это что, слёзы? – спрашивает одна из девчонок.

      – Фу!

      Это не слёзы. Я понял, что это. Я решаю допить до дна и запрокидываю голову.

      – Какая гадость! – вопит Даллас. – Джордж выпил стакан слёз!

      Поднимается визг.

      – Тихо! – повышает голос мистер Ландау. – Ничего не произошло. Это не слёзы. Это просто солёная вода. – Он смотрит на меня. – Но я же сказал: не пейте.

      Даллас ещё с минуту пытается развивать тему, что мой глоток солёной воды – это эпик фейл. Однако момент упущен.

      – Джордж, – говорит мистер Ландау, когда все встают, чтобы идти на математику, – можно тебя на минутку?

      – У тебя всё в порядке? – спрашивает он.

      – Всё норм, – отвечаю я.

      – Если захочется поговорить – я вот он.

      Кажется, опять разговор по душам.

      – Это были не слёзы, – говорю я. – Какие там слёзы, это просто глупо.

      – Правильно, – говорит он. – Откуда у человека возьмётся столько слёз?

      Я задумываюсь: если все слёзы, пролитые всеми людьми на земле в один отдельно взятый день, поместить в одну ёмкость, какого она должна быть размера? Хватит ли этих слёз, чтобы наполнить водонапорную башню? А три водонапорные башни? Такие вещи называются непознаваемыми. В смысле, ответы существуют, но нам их не узнать.

      Я постукиваю по красно-белой сумке-холодильнику.

      – Это же была не просто солёная вода, правда? Это океанская вода.

      Он улыбается:

      – Ответ верен.

      В голове у меня возникает картина, как мистер Ландау со своей сумкой-холодильником едет в поезде на Кони-Айленд.

      – Я решил, что ничего не случится, если я её выпью. Когда плаваешь на Кейп-Коде, всегда наглотаешься воды, и ничего.

      Он кивает.

      – И даже если бы это были слёзы – ну и что, подумаешь. В смысле, вот почему люди так всего боятся?

      – Джордж?

      – А?

      – Ты хочешь вовлечь меня в философскую дискуссию, чтобы слегка опоздать на математику?

      Я улыбаюсь.