Лесовичка. Лидия Чарская

мне… в лес… дядя хватится… В лес… домой пустите!..

      – О, нет, тебя нельзя пустить одну, дитя! Они опять обидят тебя. Ты останешься с нами. Ведь ты хочешь остаться с нами? – урчал, как ручеек, нежный голос графини.

      – Не хочу! – грубо вырвалось у Ксани, – меня ждет дома хромой Василий… Пора мне, пустите меня!

      – Ах, ай, ай, ай, как стыдно, барышня, господам перечить, – затянула домоправительница Василиса Матвеевна сладким голосом, скашивая на Ксаню свои лукавые глаза. – Надо у господ ручку поцеловать, надо в ножки поклониться господам за то, что призрели господа, из рук пьяной оравы вырвали, а вы, можно сказать, кобенитесь… Ай, как не хорошо, маточка!

      И рыхлая домоправительница закачала неодобрительно своей большой круглой головою.

      Ксаня дико взглянула на нее.

      – Я хочу в лес! – вырвалось у нее из груди недоброжелательно и глухо.

      – Дитя! Милое дитя! Успокойся! – и графиня-мать нежно обняла стройные, сильные плечи лесовички, – твое возвращение в лес теперь немыслимо… Завтра утром мы поговорим с тобою. Эту ночь ты переночуешь здесь. Я так желаю. Так надо… Сейчас нам необходимо спешить к нашим гостям… Молодой графинюшке тоже… Ты побудешь с этой дамой. Ее зовут m-lle Жюли… Лучше всего усни… Сон подкрепляет тело и дает забвение всему дурному… М-lle Жюли, позаботьтесь о прелестном ребенке!

      И графиня, наскоро поцеловав черные кудри Ксани, исчезла за дверьми комнаты. За нею исчезли и все остальные.

      Графиня Ната подошла к девочке, взяла ее за руку и сказала просто:

      – Завтра папа наградит вас. Ведь вы наша спасительница. Завтра же вас отпустят домой. А сегодня потерпите немножко. Вы видите – у нас бал. Надо спешить к гостям… Милочка моя! Не бойтесь ничего! Вы между друзьями. Если бы вы знали, как мать и отец благодарны вам!.. Они не хотят тревожить вас и потому только не упоминают вам об этом теперь.

      – Я не боюсь, – угрюмо буркнула Ксаня, – я ничего не боюсь. Пустите меня в лес, не держите!

      – Нельзя, милая. М-lle Жюли, убедите ее, что этого нельзя, – с каким-то трогательным бессилием прошептала юная графиня и выскользнула за порог, ободряюще и нежно поцеловав при этом Ксаню.

      Старая француженка осталась с Ксанею вдвоем.

      – Вы сирота? – с чуть заметным акцентом произнесла она, желая чем-нибудь развлечь свою необыкновенную гостью.

      Ксаня нетерпеливо подернула плечами.

      – Какое кому дело, сирота или нет? – резко оборвала она.

      – Вы невежливы. Это нехорошо. Нельзя быть невежливой вообще, а тем более с людьми, которые желают вам пользы, – строго заметила француженка.

      – Мне надо в лес! Пустите меня! – прошептала Ксаня с тоской и злобой.

      – Дитя, вы слышали, что говорила графиня? Сейчас вас отпустить нельзя, – и голос гувернантки зазвенел твердой и резкой нотой.

      Ксаня исподлобья взглянула на нее.

      – Все равно уйду! – буркнула она себе под нос. – Что я, цепная собака, что ли?

      И черные глаза угрюмо сверкнули из-под спутанных на лбу кудрей.

      – Вы – злое дитя! Я чувствую, что не столкуюсь с вами. Надо