Гунны. Арман Аскаржанович Умиралиев

хан, потому что так захотели вожди. Не пожелай они этого, ханом стал бы твой брат Лошан, – показал он взглядом на того парня, продолжавшего злобно ковырять меня глазами.

      – Действительно, а почему не он хан? Он вроде старше меня.

      – Потому что знак царской власти отец отдал тебе.

      – Ну, так значит желание вождей здесь ни при чем!

      – Туф, убогий, как ты не поймешь? Он сын от наложницы, хоть и дочери вождя племени сяньби. Ты сын от законной жены, дочери вождя усуней. Усуни и гунны это родственные племена. Сяньби чужие, хоть и кочевники. Отец твой учел все обстоятельства и в первую очередь желание вождей, – прошипел он, видимо позабыв, что у меня «амнезия».

      «Да уж политика, ну и военная демократия в действии», – подумал я.

      – Что же тогда делать? Я не хочу завтра вести людей на убой.

      – Ничего не сделаешь, если ты не предложишь что-то, что даст хоть какую-то надежду на победу или хотя бы возможность убить больше ханьцев. Поэтому я не стал созывать совет, чтобы ты не выглядел перед ними дураком. Завтра тебе предстоит отвечать за свои действия перед святыми духами предков. А я не хочу краснеть за тебя перед своим отцом и твоим дедом. Он даже не посмотрит на тебя, а мне скажет, что мой племянник и воспитанник идиот, – закончил он и отвернулся.

      Мне стало страшно обидно. Хана только что назвали идиотом. И я, в сердцах выхватив лук со стрелой, выстрелил, почти не целясь в стоящую где-то посередине между внешней и стеной крепости арбу. Стрела вонзилась точно в середку огромного колеса.

      Легионеры восхищенно загудели.

      «Ого! Я отличный стрелок», – подумал я о ставших уже моими рефлексах прежнего хозяина тела.

      Но меня тут же обломали.

      Лошан не глядя, как-то даже лениво пустил три стрелы одну за другой с такой скоростью, что если захотел бы я сказать раз-два, не успел бы. Все три стрелы попали в голову трупа лежавшего на внешней стене.

      Наступило непонятное мне напряженное молчание. Лошан с вызовом продолжал смотреть на меня.

      – Великий хан! – вдруг нарушил тишину бегом поднявшийся на стену молодой гунн.

      – Мы обнаружили перебежчика! – обратился он ко мне.

      – Какого перебежчика? – спросил Лошан, опередив меня.

      – Это раб из согдийцев. Мы увидели его, когда он возвращался со стороны лагеря ханьцев к дому рабов у восточной стены.

      – Взять и казнить его и всех согдийцев в этом доме, – крикнул Лошан.

      Гунн, мельком взглянув на меня уже развернулся, чтобы покинуть нас и исполнить его поручение.

      – Нет, – остановил я его, – ты узнаешь этого согдийца?

      – Да, я его знаю, – ответил он, тут же повернувшись.

      – Лошан, возьмешь тысячу воинов и перекроешь все дома согдийцев, – приказал я ему.

      Он, зло посмотрев на меня, бегом спустился по лестнице, ведущей со стены, исполнять мое поручение.

      – Ты обнаружил согдийца? – обратился я к гунну. У меня начала формироваться кое-какая догадка по поводу этого перебежчика.

      – Да.

      – Как зовут тебя?

      – Мой