Варяг. Александр Мазин

мостки, а на мостках – трех аборигенок, занимавшихся постирушками.

      Ради Серегиного заплыва они сделали перерыв и глядели теперь с любопытством на его стриженую голову.

      Аборигенки были – как куклы барби. Не по внешнему виду, а по сходству между собой: пшеничноволосые, скуластые, веснушчатые и фигуристые. Одна, видимо, побойчее, выпрямилась, не озаботившись, впрочем, освободить подол юбки, завязанный узлом намного выше колен.

      – Ай да молодец! – воскликнула она, подбоченясь.– Я б такого потискала в дажьбожью ночь!

      Икры у аборигенки были загорелые, а ляжки белые, как молоко.

      Серега приветливо махнул рукой, повернулся и обратно поплыл уже не кролем, а баттерфляем. Что, по его мнению, смотрелось еще круче и при духаревской ширине плеч на противоположный пол действовало, как прямое попадание в БТР: взрыв, огонь и полная гибель. Не то чтобы ему очень хотелось понравиться этим сочным бабенкам: с точки зрения Духарева, Слада была куда симпатичней; но Серега любил произвести впечатление.

      Метрах в двадцати от своего берега Серега нырнул, а вынырнул уже прямо под Мышом, подхватил мальчишку за ноги и подкинул вверх.

      – Ну ты, Серегей, ну ты плавать! – фыркая и отплевываясь, крикнул названый братишка.

      Серега достиг берега и вытянулся на теплом песочке. Мыш плюхнулся рядышком.

      – Слышь, Серегей,– спросил он.– А ты, часом, не нурман?

      – С чего ты взял? – удивился Духарев.

      – У нас так не плавают.

      – Как – так?

      – Да как ты. Нурманы, сказывают, у тюленей плавать учатся. Сказывают, нурман может полный день плыть, да не в такой воде, а в ихнем море. А там вода хол-ло-одна!

      – Нет,– покачал головой Серега.– В холодной я не могу.

      Он вскочил на ноги и быстро и гибко раскрутился в атакующей связке, тройном развороте с хлесткими ударами рук и ног, а закончил высоким прыжковым «ван-даммовским» уро-маваши, малоэффективным в реальном бою с равным противником, но весьма зрелищным.

      – Это у тебя че за танец? – поинтересовался Мыш.

      – Это не танец,– слегка обиделся Духарев.– Это боевое искусство!

      – Чаво?

      – Боевое. Искусство! – Серега ребром ладони срубил древесный сучок.

      Но эта демонстрация резкости на Мыша не произвела впечатления.

      – В бою зброя нужна,– авторитетно заявил он.– Кулачком шелом не прошибешь.

      Духарев спорить не стал. Он знал, что были воины, способные пробить «пустой» рукой и доспех, и грудную клетку. Но Серега, неплохо бившийся и на татами, и на улице, вполне мог перебить противнику ключицу ударом сюто, а вот срубить, как Ояма, рог у быка даже и пробовать не стал бы. Так что в отношении Духарева Мыш был абсолютно прав. Ну и ладно! Танец так танец!

      Глава десятая,

      где выясняется, что Мыш никогда не видел летучего змея

      Прошло три дня. Будучи под неусыпным присмотром Мыша, Серега, полный лох в местных понятиях, тем не менее успешно избегал неприятностей. И знакомился со своей новой средой обитания. Главным образом, с той частью этой среды,