Умеющая слушать. Туве Янссон

к звукам в гостиной, и Анья сказала:

      – Это была гиена. Как ты думаешь, это гиена?

      Вера кивнула.

      – Видно, что я плакала? – спросила она.

      – Это видно всегда, – ответила сестра.

      Она вышла из спальни и направилась в гостиную. Дети сняли обувку и заползли в темноте под стол, стулья, кресла и диван. Она слышала, как они рычали друг на друга. Двое затеяли драку, они катались, ворча, в неясной полосе света из прихожей.

      Зазвенел дверной колокольчик, фрёкен Хэгер включила свет и открыла дверь. Дети вышли из гостиной и стали разыскивать свои плащики, сапожки и шапочки. Все время работал лифт, и в конце концов прихожая опустела, там висели лишь два длинных черных плаща. Пол гостиной был завален затоптанным серпантином и остатками торта. Анья собрала тарелки и вынесла их в кухню. Вера сидела у кухонного стола и ждала. Она сказала:

      – Тебе незачем говорить, что праздник удался. Я устала оттого, что ты вечно говоришь одно и то же.

      – Вот как, ты устала? – спросила ее сестра. – И я вечно говорю одно и то же?

      Она осторожно поставила тарелки в раковину и прислонилась к столику для мытья посуды – спиной к кухне. А потом спросила:

      – Ты очень устала?

      – Устала очень, – прошептала Вера. – Что ты хочешь, чтоб я сделала? Что-то неладно?

      Анья Хэгер прошла мимо сестры, легко притронувшись к ее плечу.

      – Ничего, – ответила она. – Пусть все остается как есть, уже слишком поздно. Слишком поздно для уборки. Мы пойдем и ляжем спать, а посуду вымоем завтра утром.

Перевод Л. Брауде

      Спящий

      Она втиснула телефон в шкаф и заговорила как можно тише:

      – Ты с ума сошел, звонить среди ночи! Здесь люди!

      – Послушай, что я скажу, – произнес он. Голос его прозвучал будто чужой из-за того, что он пытался оставаться спокойным и не мог. – Я не стану называть тебе никаких имен! Не спрашивай… Но кое-кто позвонил, что мне надо пойти и взять ключ у кого-то… ты понимаешь… Это один человек, о котором они беспокоятся, а пойти не могут, потому что сами далеко.

      – Как ты полагаешь, – спросила она, – чей это ключ?

      – Я же говорил, что ты не должна ни о чем спрашивать. Я хочу взять тебя с собой. Это ужасно важные дела.

      – Снова ты что-то выдумал, – сказала Лейла. Но мальчик воскликнул:

      – Нет! Нет! Это важно! Пойдем со мной, раз я прошу.

      – Ну, если хочешь взять меня с собой, ладно, – ответила девочка.

      Они поднялись по незнакомой лестнице и открыли дверь чужим ключом. Прихожая была забита полуоткрытыми коробками, большое зеркало в золоченой раме стояло прислоненное к стене. Комната была большая и безо всякой мебели, с неоновыми лампами на потолке. Человек лежал на полу, голова на вышитой подушке, и тяжело дышал. То был громадный парень с багровым лицом и копной каштановых волос. Он был старый. Самое малое, лет тридцати пяти.

      – Кто это? – прошептала она. – Он убит?

      – Я ведь говорил, что не знаю, – ответил мальчик. – Они позвонили. Я рассказывал тебе… По телефону.

      – Он