Колдовская метка. Дэн Патрик

кузнец юркнул в конюшню и нашёл пустое стойло. Кристофин заранее всё подготовила: два табурета, фонарь и две глубокие кружки. Солому покрывала старая попона. Дочь трактирщика проскользнула следом с глиняной кружкой в руках и озорной улыбкой на лице.

      – Накрыто на двоих, – заметил Стейнер.

      – Пить в одиночестве вредно, – ответила Кристофин и устроилась на попоне.

      Он внимательно посмотрел на девушку.

      – Зачем такое участие? Зачем ты всё это делаешь?

      – В школе я никак не решалась с тобой заговорить. Взрослея, стала волноваться, что скажут другие девчонки.

      – Потому что я не умею читать, – догадался Стейнер и привычно испытал стыд.

      Кристофин покачала головой и продолжила как ни в чём не бывало.

      – А теперь ты уезжаешь, и я поняла, что не следовало стесняться… Плевать теперь на чужое мнение.

      – А сегодня что? У меня вроде как метка.

      – Каково это?

      – Что?

      – Колдовская метка. Какие у тебя способности?

      Стейнер устало хохотнул и приложил мозолистую ладонь ко лбу. Он понял, что сейчас разрыдается от отчаяния, и закрыл лицо руками, чтобы скрыть свою слабость от Кристофин. Однако вскоре почувствовал, как её тёплые пальцы касаются ладоней, отводя их в сторону.

      – Меньше слов, больше выпивки, – сказала девушка и наполнила кружки.

      – У меня нет метки, честно. Это иерарх, чтобы его… – Не успел он закончить фразу, как Кристофин потянулась и нежно его поцеловала.

      – Я тебе верю, – наконец сказала она.

      Стейнер тут же отбросил все мысли о Владибогдане, Синоде и Империи. Последняя ночь принадлежала только ему.

      5

      Хьелльрунн

      «Многое и по сей день остаётся для нас тайной, но трактаты утверждают, что у колдовских меток четыре направления, по главным стихийным элементам. К примеру, прорицание и телепатия рождаются со знаком ветра».

Из полевых заметок иерарха Хигира, Зоркого при Имперском Синоде

      Стейнер ушёл, и вновь воцарилась долгая тишина, которую Хьелльрунн отчаянно хотелось нарушить. Она стояла в дверях кузницы, едва сдерживая крик. Пусть весь город знает о её боли. Пусть мёртвые в Хеле оглохнут от её вопля. И пусть брат вернётся, а колдовская метка исчезнет.

      Взгляд притянули фонари в гавани. Они нежно покачивались на волнах, обозначая фрегат, но скрывая его очертания. Хьелль чувствовала, как море гладит корабль, так же ясно, как и касание ветра на коже. Утром кроваво-красное судно заберёт Стейнера, и помешать она бессильна.

      – Не стой на холоде, – велел Марек, затем положил руку на плечо дочери и неумело обнял.

      Хьелльрунн неохотно покорилась, хотя её душила ледяная ярость – он подозревал в ней колдовство, но молчал об этом.

      – Я правда на неё похожа?

      Вопрос скрывал не тоску, а гнев, что истина открылась так поздно.

      Узнавать что-то новое о маме нужно по крупицам и со слезами счастья, а не разом перед расставанием со Стейнером.

      – У тебя её глаза, да и волосы тоже, только ты ленишься