Красавиц мертвых локоны златые. Алан Брэдли

почему любовь так ненасытно питается печалью.

      Если подумать, Дитер действительно пришел к нам незнакомцем, точнее – военнопленным, но с тех пор его все полюбили. Теперь он такая же часть Бишоп-Лейси, как башня Святого Танкреда. Он решил спеть этот романс на свадьбе, чтобы рассказать о судьбе, которой он счастливо избегнул?

      От звуков голоса Дитера я задрожала. Его богатый баритон наполнил церковь теплотой, которая заставляет вас поворачиваться к соседу и улыбаться. В моем случае это оказалась жена викария Синтия Ричардсон, утиравшая слезы. Синтия и ее муж пережили трагическую потерю, лишившись своего первого и единственного ребенка, и она, как никто другой, знала печаль, о которой пел Дитер.

      Я взглянула Синтии в глаза и подмигнула. Она криво и грустно улыбнулась в ответ.

      Мелодия Шуберта вздымалась как лестница в небо. Несмотря на печальные слова, музыка дарила надежду, поднимая нас все выше и выше.

      Я с изумлением осознала, что это история моей жизни до сегодняшнего дня, и внезапно мне стало трудно дышать.

      Великая музыка действует на людей так же, как цианид, подумала я: парализует дыхательную систему.

      Держи себя в руках, Флавия, велела я себе.

      Я слышала рассказы, как люди разваливались на части на свадьбах, но никогда не думала, что это может случиться со мной.

      Неужели дело в том, что я внезапно осознала: теперь Фели навсегда уедет из Букшоу? Немыслимо.

      Мы с ней воевали с тех пор, как она первый раз опрокинула мою коляску. Что я буду без нее делать?

      Я повернулась на скамейке и взглянула на Доггера, сидевшего в самом конце, рядом с миссис Мюллет и ее мужем Альфом (в новом костюме с медалями во всю грудь).

      Мы пытались уговорить их сесть вместе с семьей, которая теперь состояла из Даффи, меня и, к несчастью, Ундины.

      Но Доггер запротестовал.

      – Мне будет неловко, мисс Флавия, – сказал он. Увидев мое разочарование, он добавил: – На свадьбах человек должен иметь право быть самим собой, несмотря на всю эту суету.

      Я знала, что он прав.

      Пение Дитера закончилось слишком быстро. Все отблагодарили его взрывом аплодисментов, Карл Пендрака – оглушительным свистом и Ундина – неожиданным воем волка на луну.

      Я была готова ущипнуть ее, но она оскалила клыки, как оборотень, и моя рука упала.

      – Gute Nacht. – Ее гортанный скрипучий шепот был слышен аж у купели.

      Кто-то хихикнул, но это была не я.

      Фели закрыла крышку рояля, свинтила вниз сиденье табуретки, прошествовала к алтарю и снова изобразила из себя краснеющую невесту.

      Повсюду превращения, подумала я. Мы все в процессе превращения в кого-то или во что-то другое. Если бы мы только знали, что все люди вокруг находятся в процессе превращения в мертвецов.

      Впоследствии я пожалела, что мне в голову пришла эта мысль.

      Что ж, почти пожалела.

      Закончив приводить в порядок свое платье, на что она потратила почти столько же времени, сколько на регулировку стула, Фели была готова идти.

      Когда