Барон с улицы Вернон. Дуэт Олендорфа. Книга третья. Меир Ландау

посмотрел на пожилого немца.

      – Премного благодарен, герр Отто, – ответил пожилой немец, – Вы настолько доверяете выводам случайного электрика из пригорода Лондона, что я начинаю переживать о поспешности Вашего решения об увольнении рабочих. Наблюдая за Вашей реакцией на присутствие мистера Гудвина, я понял так, что Вы и сами не слишком ему доверяете как электрику? Может не стоит проводить поспешной революции на ферме?

      – Я ему полностью доверяю, – ответил Олендорф, – хотя и не как электрику. Но его выводам я доверяю полностью. В выводах любого другого электрика я бы усомнился и послушал бы сейчас Вас, герр Краузе.

      – Хотите пригласить его работать на ферму? – спросил немец, – я могу остаться в Британии и поговорить с ним.

      – Не думаю, что он польстится на Ваше предложение, – ответил Олендорф и сунул пожилому немцу смятый, но расправленный и сложенный вчетверо лист бумаги, – посмотрите, что я вытащил у него из мусорной корзины, пока он копался у себя в мастерской и не замечал меня.

      – Что это? – развернул лист пожилой немец, – формулы? Привезённый Вами электрик… – посмотрел пожилой немец на Олендорфа.

      – Физик, причём довольно грамотный и занимается очень интересным исследованием. И насколько я понял, это исследование он завершил успешно.

      – Почему Вы так думаете, герр Отто? – глянул на него пожилой немец.

      – Я прочёл его записи и видел собранным им прибор, – ответил Олендорф, – моего университетского образования и практики достаточно, чтобы понять о чём там идёт речь. Я, конечно не доктор естественных наук, но могу отличить записи о неудачных экспериментах от записей про научные открытия. Единственное, чего я не смог понять, так это наших учёных.

      – Почему же? – удивился немец.

      – Доктор Гудвин, полностью опроверг все их воинственные заявления, герр Краузе, – ответил Олендорф.

      – Пожалуй, – посмотрел на лист бумаги пожилой немец, – стоит показать этот черновик тому еврею из патентного бюро. Я, в отличие от Вас не физик, но тут только полный дурак не поймёт, что если убрать вычеркнутое, можно воспроизвести чистовую запись и понять, что же такого открыл этот англичанин.

      – Вы говорите про Эйнштейна? – кивнул ему Олендорф.

      – Именно, про Альберта Эйнштейна, – ответил пожилой немец глянув на Олендорфа.

      …ФУЛЕМ; В ТО ЖЕ ВРЕМЯ…

      …Гарольд очень любил слушать музыку и больше всего на свете, наверное, любил спокойную и торжественную музыку. То вальсы, то марши, то что-нибудь грустное и задумчивое. В Мелкшаме, у мамы был рояль, на котором мама по вечерам играла и дом наполнялся любимой музыкой Гарольда. Рояль стоял в зале, большом и полутёмном по вечерам. Поэтому, Гарольду всегда везло спрятаться где-нибудь под диваном, или за комодом, и долго-долго слушать как мама играет. Часто он так засыпал, его находил папа и относил в детскую, где все уже давно спали.

      А в Фулеме всё было по другому. Гарольду не нравились