Сверхпослезавтра. Леонид Бабанский

очередную попытку.

      ОН. Похоже, скоро получится. Слава Богу, голова заболела. Это нормально, значит, лучше становится. А если встану, куда идти? К телефону? Не имеет смысла. Ничего не соображаю. Значит, в туалет. А где он тут? Хоть бы до двери добраться. Ну, вперёд.

      Почти встаёт, но снова падает.

      ОН. Лучше. Лучше становится. Точно лучше, как пить дать. Ох, дал бы кто-нибудь. Как плохо без воды. Никто не даст, ни за что на свете. Только одна мама. У меня же мама есть! Она бы, конечно, водички принесла. Только мама.

      Вот она, мама. Я её вижу. Я тебя вижу, мамочка. Я тебя помню. Любимая моя. Родная. Единственная. Где мои деточки, скажи, очень тебя прошу. Как они живут? Ведь ты всё знаешь. Ну скажи, мама, что же ты молчишь? Принеси мне водички, пожалуйста. И анальгина, хоть полтаблетки. Прости меня. Я не нарочно. Я не знаю, как это получилось. Я не хотел. Прости, мама. Я тебе письмо напишу. Я в гости к тебе приеду, честное слово! Я больше так не буду, мамочка! Ну посмотри же на меня! Ну что же ты как неживая?

      Дети мои. Деточки дорогие. Родные мои, простите вашего бездарного отца. Как же вы теперь без меня.

      Больше ничего сказать не успевает.

      Звонит телефон. Слышны чьи-то шаги. Около него останавливаются грубые башмаки. Его переворачивают лицом вверх.

      Слышны голоса.

      ПЕРВЫЙ. Ну, что?

      ВТОРОЙ. Сам не видишь, что ли. Перестарались.

      ПЕРВЫЙ. А что вам было сказано?

      ВТОРОЙ. Ну, ошиблись. С кем не бывает.

      ПЕРВЫЙ. Насчёт денег тоже ошиблись?

      ВТОРОЙ. Пока ничего не могу сказать. Искать будем. Но ты бы слышал его понты!

      ПЕРВЫЙ. Ну ищи. Не найдёшь – сам будешь должен.

      ВТОРОЙ. Ладно. Разберёмся.

      ПЕРВЫЙ. Разбирайся. Только чтобы всё было аккуратно.

      ВТОРОЙ (со вздохом). Ясно. Не в первый раз.

      Возникает видение города, на улицах которого люди говорят на непонятном языке. По вывескам тоже ничего нельзя разобрать. Вполне понятен только вой пожарных сирен, да очевидны языки пламени в одном из городских окон.

      Потом – безоблачное небо.

      Палитра жизни и смерти

      ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

      ВИНСЕНТ – живописец

      УРСУЛА – дочь лондонской домохозяйки

      ТЕОДОР – младший брат, служащий фирмы по продаже картин «ГУПИЛЬ»

      ТАНГИ – владелец лавки на Монмартре

      АНТОН МАУВЕ – живописец, родственник Винсента

      ТЕРСТЕХ – совладелец фирмы «ГУПИЛЬ»

      КЕЯ ФОС – его кузина

      ХРИСТИНА – его подруга

      КАРЛО, ПИТЕРСЕН, ЗИБЕРТ – шахтёры

      ПОЛЬ, АНРИ – постимпрессионисты

      РАШЕЛЬ – девушка из заведения по Буд, Арль

      Лавочка папаши Танги на Монмартре. На полу и на прилавке кисти, краски, множество картин Сезанна, Гогена, Ван Гога, прочих импрессионистов. Старик Танги с видом знатока разглядывает штабеля полотен, поднимает с полу чью-то картину, любуется ею. Утерев слезу, что затуманила взор, лезет по стремянке, дабы повесить произведение где-то на самом верху.

      Входит