На молитве. В тишине и в буре. Евгений Поселянин

сердцем.

      Мариам нет с ними, Мариам от них отошла.

      А в дальних странствиях, в суровых странах, где они проповедовали Христа и откуда всякий из них был чудесно перенесен к одру отходящей от мира Богоматери, как часто в минуты невыносимых трудностей, в минуты сомнения в их верующей, облагодатствованной, но все же немощной человеческой душе,  – как часто вспоминалась им Пречистая, Ее немногие слова, полные исцеляющей благодати, тихий взор Ее очей.

      И мысль о Ней, столько за Христа претерпевшей, родившей Его в холодную ночь в вертепе для скота, бежавшей с Ним в Египет, воспитавшей Его в бедности в презираемом Назарете, оставленной Им для проповеди и вновь ставшей при Нем в часы Его позорной муки и казни, взиравшей у Его креста на Него, распятого,  – мысль о Ней, о ее материнской душе, «пройденной оружием», вливала в их душу новую силу… Разве их страдания и лишения, принимаемые ради Христа, могут сравниться с теми, что без ропота приняла и понесла Она, чистейшая из людей с тягчайшей судьбой?

      И жить им было легко, потому что в далеком Иерусалиме, в доме избранного ученика Иоанна, жила Матерь Иисусова, и, возвращаясь с проповеди в Иерусалим, они знали, что увидят Ее и пред этим чудом христианства и живой связью с вознесшимся Господом переживут что-то близкое к тем невозвратимым дням, когда ходили по дорогам Палестины за Христом…

      О Мариам, Мариам! Ты отошла. И кто заменит Тебя? Чей врачующий взор заглянет теперь в измученную, израненную, смердящую душу человеческую? К кому кинутся тогда, когда скорби сжали грудь, когда нечем дышать, когда нужна помощь тут же, сейчас, когда мать должна принять на свои руки безумно страдающего ребенка…

      О Мариам!..

      … И вот уже тело Пречистой положено в саду Гефсиманском, в пещере, где схоронены были Ее отец, Иоаким, и мать Ее, Анна. И ко входу в пещеру привален тяжелый камень.

      Совсем безвозвратно!

      Через несколько дней очутился в Иерусалиме апостол Фома, некогда пожелавший осязать язвы Христовы. Он хотел поклониться телу Богоматери, и гроб Ее был открыт. Но тела Пречистой во гробе не оказалось.

      Раньше общего воскресения Божественный Сын воскресил тело Своей Матери и вознес его на небо. И там, пред вековечным Престолом, пред светлыми полчищами сил бесплотных, в страхе склоняющих свои взоры пред блистанием Божественной славы, Христос короновал на Царство Небесное Пречистую Деву.

      Вот чем завершилось земное страдание, земное уничижение, земное томление Богоматери.

      Бедная лачуга Назарета, стояние у креста Сына, казнимого позорнейшей казнью,  – и Царица Небесная; какая разительность судьбы!

      И расширилась ли, сузилась ли теперь, в этом новом виде бытия Пречистой Девы, Ее земная деятельность? Стала ли Она от людей дальше, чем когда жила в Иерусалиме, в тихом доме апостола Иоанна Богослова?

      Ответом на то будут те бесчисленные иконы Богоматери, окруженные народным почитанием, озаренные неугасаемо теплимыми пред ними огнями, что долгими веками служат прибежищем людей в страшных