Животные. Левин Левадопа

брови; короткие волосы по бокам переходят в линию скул; миниатюрные мочки торчат как сережки; в глаза бросаются четко оформленные губы и радужка глаз с оттенком темного шоколада; на ней черная широкая футболка, которая заправлена в узкие штаны, и разноцветные, словно их разукрашивали дети, кроссовки; упругая, молодая кожа свободна от украшений. – Малыш, ты весь в крови… Что случилось?!

      – Объясню… как зайдем в номер… Просто делай… вид, что все нормально…

      – Нормально? Ты в крови весь!

      – Да это я… спот… споткн… споткнулся…

      – Мне совсем не смешно, Гектор! – живот Марии заполняет волнение, так как состояние Гектора напоминает предсмертное.

      – Мы же договорились, Маша! – Гектор старательно держит туловище так, чтобы пистолет не было видно.

      – Не кричи, Гектор! – лицо Марии принимает то самое выражение, которое хорошо знакомо Гектору.

      – Черт, прости, детка, – он вытягивает из ее рук туфли. – Я очень… нервничаю… потому что могу умереть… – после каждой фразы Гектора одолевает одышка. – Но если будешь делать… что нужно, то я выживу… Что скажешь, чере… черепашка?.. Хочешь… ты хочешь, чтобы я выжил?..

      – Хочу… – она крепче сжимает пальто.

      – Нужно попасть в номер, – Гектор обувается. – Мы должны сделать… сделать вид, что все нормально…

      – Будто мы поднимаемся в номер, чтобы потрахаться? – говорит она и еле заметно сверкает белками глаз.

      – Да, точно так.

      Гектор накидывает пальто и ковыляет, опираясь на Марию, которая на голову ниже его. Кнопка со стрелкой вверх загорается красным. «Долбанные лифты» – думает Гектор и прячет руки по карманам. Они заходят внутрь сияющей по-металлически кабины. На первом этаже к ним присоединяется бабушка в персиковом пиджаке с дизайнерским гнездом на голове. Сухая морщинистая шея приходит в движение, чтобы посмотреть, кто эти двое.

      – Скорее бы потрахаться. Да, милый? – Мария прижимается к Гектору.

      – Да, детка… скорее бы, – говорит Гектор.

      – Хочешь меня?

      Гектор смотрит на Марию и пытается понять, во-первых, почему она говорит именно об этом, если бабушка едва ли знает русский, а, во-вторых, притворяется ли она вообще или спрашивает уже всерьез.

      – Умереть как хочу, – отвечает он.

      Бабушка возвращает положение головы по направлению к стыку дверей. Табло над кнопками показывает двойку. Бабуля перебирает маленькими туфельками к выходу. Двери смыкаются почти бесшумно – особенно, если сравнивать с дыханием Гектора, скрип которого напоминает ржавые карусели. Кабина снова останавливается, когда табло показывает «5».

      – We’re up⁷, – говорит Мария.

      – Me too⁸, – говорит женщина лет сорока в короткой юбке с кружевами внизу и прической, будто переборщила с лаком для волос, а потом выглянула из окна.

      – Oh, – удивляется Мария.

      – Yep, – она заходит и жмет на седьмой, поглаживая худосочные ляжки,

7

Мы наверх (англ.).

8

Я тоже (англ.).